Лунная магия. Книга 1 - [40]

В глотке пересохло, как будто я и не пил, ноги подкашивались, по шкуре пробегала дрожь. Но убежища здесь не было, и я вошёл в воду и поплыл по течению к югу, а потом выбрался на отмель.

Теперь незачем было идти вдоль дороги и рисковать встретиться с кем-нибудь. Тёмные холмы служили неплохим ориентиром. Далеко за ними лежали равнины, где расположены Ырджар и порт. Я быстро проносился по открытым полям или бежал рысцой по заросшим лесом местам. Я обнаружил, что, хоть барсков и считают горными животными, их удивительно небольшие тела на почти гротескно длинных ногах идеально приспособлены для быстрого бега по ровной местности.

На заре я миновал ту самую крепость, где начались мои несчастья. Там, по-видимому, теперь стоял гарнизон — люди разбили лагерь под стенами, и мне пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти линию казов.

По дороге я размышлял о том, что невольно узнал от тех всадников. Тот, кто ехал на запад, был, бесспорно, из свиты Осколда. Не должен ли он собрать помощь для Озокана и его людей? Известно, что Осколд дорожил своим наследником, но, судя по реакции второго посланца, такому отношению пришёл конец. Осколд предложил плату за мою гибель — иными словами, он попытался единственным на Йикторе законным путём разрешить спор между своим сыном и Вольными Торговцами, предложив капитану Фоссу плату за члена экипажа. Такая плата предлагалась за непреднамеренное убийство в мирное время, но почти никогда не принималась, если жертва имела близкого родственника, способного носить оружие, потому что кровная месть рассматривалась как более благородное решение. Но если у жертвы в клане оставались только женщины и дети, слишком юные для битвы, тогда плату принимали, и сделка записывалась в храме Ырджара.

Поскольку экипаж «Лидиса» рассматривался как мой клан, возможно, предложение было сделано в надежде, что его примут. Я только удивлялся тому, что Осколд вернул моё тело. С его стороны было бы логичнее убрать как можно скорее это позорное свидетельство против его сына. Может, их напугал гнев Умфры?

Во всяком случае стало ясно, что капитан Фосс потребовал полного наказания — чтобы Озокана объявили вне закона. Немилость распространялась вширь, так что старые враги Осколда получили удобный случай рассчитаться как с сыном, так и с отцом, и земли Осколда были близки к состоянию осады. Хотел бы я знать, не пошёл ли Осколд против всех законов и обычаев, посылая помощь сыну. Если так, то станут ли его люди поддерживать хозяина? Лояльность людей к своему лорду крепка и противостоит пыткам и смерти, как говорится в балладах. Но это работало в двух направлениях: если лорд был также честен по отношению к тем, кто присягал ему в верности. Такое укрывание сына могло, я думаю, расцениваться как открытое нарушение клятвы, подвергавшее его людей слишком большой опасности.

Я мысленно представил себе город Ырджар. Трудно было сосчитать, сколько дней прошло со времени моего похищения, так что я даже не был уверен, работает ли ещё ярмарка. А что, если… — я даже прибавил скорость — что, если «Лидис» уже ушёл? Эта мысль была так ужасна, что я постарался отогнать её.

Но если «Лидис» продолжал стоять в порту, может, и Малик ещё на ярмарке? А если нет? Я облизал всё ещё болевшие лапы и тихонько заворчал. А сможет ли барск снова стать человеком? Что, в сущности, случилось с тем, кого по просьбе Майлин приютили жрецы Умфры. Может, он так долго бегал в теле зверя, что животное взяло верх и бегает теперь по холмам, не имея никаких связей с человеком? Мне хотелось опустить голову и завыть, как я выл на луну по нечеловеческим причинам. Однако я задушил этот вой в горле.

Грис Шервин посетил со мной шоу, он видел, как мы привезли барска, и слышал мой рассказ о том, что произошло в палатке продавца животных. Он сможет открыть, свой мозг, если барск придёт к нему теперь, и будет способен к какому-то контакту. Мы все имели способности эспера, одни — больше, другие — меньше. Лучшим эспером на борту «Лидиса» был Лидж. Только бы удалось подойти к нему достаточно близко! Нет, Крип Борланд ещё не был побеждён!

По этим холмам можно было свободно идти как днём, так и ночью. Я выкопал из мягкой земли несколько мелких животных и съел их, но этого едва хватило, чтобы лишь чуть-чуть приглушить чувство голода. Я поднимался всё выше и выше. Захватывало дух от морозного воздуха, застывшая почва терзала натруженные лапы. Я лизал снег, чтобы утолить жажду, и с тоской вспоминал реку, где мог напиться всласть.

Около полуночи я прошёл через перевал и мог бы спускаться в долину, но так устал, что вынужден был поспать в укромном месте.

Когда я проснулся, солнце пригревало мою спину, покрытую густой гривой. Прищурившись от яркого света, я оглянулся и потянул носом. Сильно пахло человеком. Раздалось слабое шарканье по твёрдой поверхности — такое могли произвести только сапоги. Кто-то шёл снизу справа от меня, стараясь производить как можно меньше шума.

Я нагнулся, коснувшись мордой передних лап, и посмотрел вниз. Человек? Нет, люди, потому что я увидел второго, ползущего в гору уже почти рядом со мной. Поверх кольчужной рубашки на них были грязные плащи со странными цветными пятнами. Я подумал, что только острый взгляд животного может разглядеть эти пятна на расстоянии, если они замрут в неподвижности.