Луна в ущельях - [16]

— Мы не можем оставлять за спиной белые пятна. Это — закон геологов, вы это знаете. Закончим маршрут — пойдем на кембрий.

Скомкав заявление, Бабасьев бросил его в костер и скрылся в общей брезентовой палатке. Разбрелись по табору и остальные.

Долго в тот вечер не мог уснуть Вадим. Ему казалось, что он непременно найдет то, что ищет. И уже виделось, как высокой стометровой плотиной перехвачена Алитэйская горловина, как идут над лесом могучие высоковольтные линии, как оживает огромный дикий край. А порой опять слышались раздраженные голоса товарищей и еще какой-то ехидный голосок, где-то внутри него самого пискливо повторявший:

— Никаких фосфоритов здесь нет и не будет. Нет и не будет.

И снова он ворочался с боку на бок у остывающего костра, поднимался, ворошил без надобности угли, жадно раскуривал цигарку и, проклиная все на свете, ложился спать.

Еще один человек не спал. Лежа у самого полога палатки, Аянка слушал уханье ночного разбойника — филина, видел, как мучается у костра начальник отряда. Потом не вытерпел, тихонько подполз к нему и сказал:

— Ты погоди, Вадимка. Может, я подмогу тебе. Может быть, много белых и желтых камней найдем.

4

В Большой Пантач они пришли к полудню. Солнце отвесно падало сквозь негустую пирамидальную крону гигантских тополей, частоколом торчащих на крутых изломанных боках сопок. По дну распадка бежал ручей. Здесь все — и источенные временем серо-зеленые валуны, и белеющий средь бурелома горбоносый череп с огромными полуистлевшими рогами, и дуплистые, в три обхвата, осокори — все было угрюмо, дико, циклопично, как в фантастическом романе о мертвых мирах.

Но достаточно было беглого взгляда специалиста, чтобы увидеть редчайшее скопление обнажений — результат многовековой деятельности воды и ветра. На гребнях сопок можно было найти причудливые крупные останцы, похожие то на присевшего зверя, то на скачущего коня, то на гриб с ножкой. Особенно поразил Вадима поросший бархатисто-черным лишайником останец, удивительно напоминающий женскую голову. Кажется, на ней можно было разглядеть даже брови — темные, в странном, вызывающем изломе. И тут же рядом растопырил голенастые ноги гигантский краб из опаленного лесным пожаром, но не сгоревшего и выбеленного дождями стланика.

— Ну как, начальник? — спросил Аянка, искоса следя за выражением лица Вадима.

Они стояли у красновато-бурого камня, перегородившего ручей. В прозрачной, темноватой запруде вода клубилась, паутиной в отраженном осеннем небе плавали водоросли. Вадим отбил молотком кусок камня. Стеклянно блеснули на изломе крупные красноватые кристаллы, вкрапленные в основную породу. Камень полетел в воду.

— Посмотрим, Аянка, посмотрим, — геолог отер ладонью потный лоб и опустился на корточки, желая освежиться ключевой водой. И от неожиданности отдернул руки: вода в запруде была почти горячая. Он вопросительно взглянул на лесника.

— Таежная больница мала-мала, — усмехнулся тот. — Я тут как-то целый месяц охотился и ноги парил. Зверь тоже сюда любит ходить.

Приглядевшись, Вадим заметил на прибрежном песке свежие следы копыт — была ли то кабарга, косуля или какой другой подранок? Геолог слышал о целебных источниках, к которым первые стежки торит раненый зверь, но ему еще ни разу не приходилось видеть самому подобную щедрость природы. Вода действительно была очень горячей, отдавала немного чесноком, горчила на вкус.

— Курорт! — предвкушая купание в запруде, Вадим блаженно улыбнулся, отряхнул покрасневшие от горячей воды руки, вытер их о куртку досуха и, угощая лесника сигаретой, весело сказал: — В счастливый час ты меня, Аянка, оштрафовать хотел.

— Место подходящее?

— Ну!

Даже Бабасьев после беглого осмотра месторождения вынужден был признаться, что благодаря Аянке отряд на полгода раньше дошел до Большого Пантача. Ездовой Байгильдин ходил именинником и на радостях задал лошадям двойную порцию овса. А геофизик теперь не отходил от начальника отряда ни на шаг. Место было действительно на редкость перспективным.

— Не удивлюсь, если под нами гейзер — и подкинет как котят…

— Или, наоборот, затянет в скважину!

— А может, тут алмазные трубки?

Большой Пантач сразу примирил Бабасьева с начальником отряда, и молодые люди, блаженствуя в естественной горячей ванне (не мылись тыщу лет!), довольно фырчат, хохочут. Остальные успели помыться и разбрелись по распадку, некоторые уже бьют шурфы, высоко вскидывая кирки, а Байгильдин с Аянкой, степенно переговариваясь, готовят обед.

Запруда не велика, но если лечь валетом — можно погрузиться обоим по шею, отдавая разморенные, красные тела во власть «эманации радия», как утверждает Бабасьев, хотя, судя по легкому чесночному запаху, вода насыщена скорее всего солями фосфорного ангидрида. Бабасьеву уже снятся начиненные алмазами, как куличи изюмом, кимберлитовые трубки, россыпи золота, уран и невесть что еще. Вадим только похмыкивает. Хотя природа иногда действительно концентрирует в своих тайничках чуть ли не всю третью группу Менделеевской таблицы, однако начальнику отряда не положено увлекаться.

— Синицу бы в руки, — усмехается он, с интересом наблюдая, как кожа покрывается мелкими щекочущими пузырьками.