Луна - Солнце мертвых - [7]

— Никогда не видел его таким. — Как бы извиняясь, граф посмотрел на меня.

— Наверное, действительно заболел, — сказал я. — Все-таки рана…

— Наверное, — кивнул граф и обратился к слугам: — Немедленно соберите всех мужчин и внимательно осмотрите парк.

— Слушаемся. — Гайдуки поклонились.

— Да, и не забудьте спустить собак.

— Собаки спущены еще с вечера, ваша светлость. Правда, не все.

— А теперь спустить всех, ясно?

Гайдуки вновь склонили головы.

— Любезный друг, — граф взял меня под руку. — Прошу простить за это ужасное испытание, которое свалилось на вас по моей, хотя бы и косвенной, вине. Завтра, я уверен, все выяснится и злоумышленники будет найдены. Кстати, ведь можно же и вызвать полицию!

— Нет-нет, — сказал я, — это лишнее. Думаю, разберемся сами.

— Как пожелаете. — Граф сделал знак дворецкому. — Нашему гостю эта комната больше не понадобится. Завтра приготовьте другую, а остаток ночи он проведет в моей. Постелите на диване.

Дворецкий, отвесив церемонный поклон, что совершенно не вязалось с его смешным ночным колпаком, поспешно удалился.

— Вас не слишком удручает перспектива спать на диване? — спросил граф.

Я ответил, что не слишком, вот только надо снова зарядить револьвер.

Взгляд графа стал вдруг жестким. Он как-то странно посмотрел на меня и тихо сказал:

— Не надо.

Я, уже второй раз за эту ночь, улегся и натянул одеяло до самого подбородка. Мой друг погасил свет, зашторил окна, и мы остались в полной темноте.

Наверное, минуты три мы оба молчали. Я уже решил было, что граф уснул, как вдруг с противоположной стороны комнаты донесся голос:

— А ведь признайтесь, сейчас вы лежите и думаете: зачем он меня позвал?

Я признался, уточнив, впрочем, что думаю не только об этом.

Граф помолчал.

— Да-да, понимаю, что все выглядит странно. Я пишу вам, убедительно прошу приехать, вы приезжаете и — ломаете себе голову: зачем? — Он снова на мгновение умолк, а потом продолжил: — Знаете, я не хотел говорить сегодня о… скажем так, не слишком приятных вещах, но последние события, особенно же случившиеся с вами, все равно, если и не разъяснили вам кое-что, то уж наверняка, — граф грустно улыбнулся, — несколько ввели в не очень-то веселую атмосферу нашей здешней жизни.

Вот с этим я был полностью согласен и сказал, что да, ввели, и даже не несколько, а гораздо глубже, нежели я мог когда-либо предположить в самых дерзких своих мечтах. Но все-таки хотелось бы узнать, что конкретно тревожит моего друга и для чего именно он просил меня приехать в Волчий замок.

— Курить хотите? — неожиданно спросил он.

Я отказался, а он закурил, и теперь я видел не только темный силуэт в глубине спальни, но и маленький красный огонек папиросы, освещавший бледное лицо графа, когда он затягивался крепким ароматным дымом.

— Что меня тревожит? — медленно повторил он мой вопрос.

— Да, что?

Он вздохнул:

— А вот на это, не удивляйтесь, боюсь, я не сумею дать достаточно вразумительного ответа. Понимаете, меня тревожит сейчас все, и в то же время не могу сказать определенно: вот это и вот это.

— Ну а если все-таки попытаться?

Он привстал на локте и стряхнул пепел.

— Возможно, я не слишком ясно выражаю свои мысли, но я действительно не могу сказать, что боюсь того-то или того-то. Нет, я не боюсь ничего — и в то же время — всего.

Я почувствовал, что голос графа дрожит.

— Вот смотрите, — на мгновение он запнулся. — Вот смотрите, что произошло за один только нынешний день. По дороге в замок на вас напали волки, волками же был ранен мой управляющий, и, наконец, — это дичайшее покушение.

Я опять вспомнил вилы и тоже невольно передернул плечами.

— И ведь все это случилось за каких-нибудь три-четыре последних часа! — воскликнул граф. — А утром ни с того ни с сего захромала моя лучшая кобыла, чуть позже мои собаки чуть не разорвали местного бочара, и уже под вечер тяжелое бревно сломало ногу одному из приходящих работников.

— Но послушайте, — возразил я. — Могло же произойти простое совпадение. Ну так вот уж сложилось, что все эти неприятные происшествия свалились на вас — хотя, впрочем, не только на вас — в один день!

Он невесело усмехнулся:

— О, если бы в один… Нет, дорогой друг, дело гораздо хуже. Вы знаете, я человек трезвый, смотрю на вещи достаточно рассудительно и вовсе не склонен прибегать в объяснениях того либо иного случая к иррациональным причинам, но… Поверьте: и вчера, и позавчера, и неделю, и месяц назад в моих владениях что-нибудь да происходило. И, как правило, неприятное — от чьей-либо внезапной смерти до самой банальной потравы. И будьте уверены: завтра тоже что-то произойдет.

— Но что?!

— Если б я знал! Но произойдет обязательно…

Он потушил папиросу.

— И теперь вы думаете… — начал было я.

— Ни черта я не думаю! — огрызнулся он, но тут же взял себя в руки. — Простите, бога ради, порой я уже не в силах владеть собой. И все из-за этой бесовщины, этих постоянных ужасных мыслей — что-то еще будет завтра?..

— Можете не извиняться. — Я был, как всегда, великодушен. — Итак, если правильно понял, вы склонны полагать, что во всех ваших несчастьях и бедах повинна… э-э-э… ну, в общем, некая сила — злая сила, — стоящая над человеком, — выше его понимания, выше его разума, выше его власти. Так?