Луна над Лионеей - [164]

Утеру крепко досталось уже во время первой стычки с зомби, той самой, где меня так здорово вырубили. Похоже, что после этого Утер только тем и занимался, что ввязывался в драки, где его лупили чем попало превосходящие силы противника. Короче говоря, он представлял собой зрелище одновременно жалкое и прекрасное.

Он едва стоял на ногах, сплевывал кровью на арену (заставляя ноздри рубедриан жадно раздуваться), сохранял равновесие лишь за счет какой-то палки с острым наконечником, но при этом посылал какие-то ободряющие жесты в сторону Амбер и Марины.

Те были поставлены на колени, и под подбородок каждой было подведено серпообразное лезвие ритуального рубедрианского ножа. Не знаю, насколько мог ободрить Амбер и Марину вид короля Утера, но иной надежды у них не было, потому что «люди Утера», о которых я так легкомысленно заявила… Это был миф. Это был пепел. Это были изможденные и окровавленные охранники из компании Гарджели, совсем не привыкшие к битвам с вампирами и зомби, а потому абсолютно деморализованные. Ах да, и еще – их было двое. Их осталось двое. Причем они стояли в окружении десятка рубедриан, и было ясно, что их жизнь не продлится и секунды, если будет подан должный знак.

А тот, от кого ожидали нужного знака, стоял посреди арены, затянутый в черные доспехи, грозный и беспощадный Маси Накамура, герой детей ночи и гроза людей. Придурок.

Может быть, вампиры потом и будут слагать о нем легенды, но, по-моему, все, что нужно знать о Маси В. Накамуре, укладывается в одну фразу: везучий козел отпущения. Когда спор между Утером и вампирами по поводу участи Марата еще только начинался, вампирские старейшины придумали хитрый выход из ситуации. Они хотели сохранить лицо и при этом не рассориться с Утером Андерсоном, поэтому они решили вызвать его на поединок, но в качестве своего бойца выставить какое-нибудь вампирское недоразумение, обреченное на гибель. Вот на роль этого недоразумения и был избран Маси В. Накамура, отпрыск боковой линии одного из аристократических кланов. Его вызвали в Лионею, чтобы потом Утеру было кого порубить в капусту, однако обстоятельства сложились так, что на поединок против Накамуры вышла Амбер Андерсон, Накамура одержал победу и неожиданно стал героем всей вампирской расы.

От чего ему окончательно снесло крышу. Он возомнил себя героем-освободителем вампирского народа, а неудачная попытка зарезать меня лишь подстегнула его амбиции и его ненависть к Андерсоном. Неудивительно, что он примкнул к рубедрианам и оказался в нужное время в нужном месте.

Короля Утера и Накамуру отделяло метров пять-шесть каменного пола, на нем были выбиты какие-то древние письмена, а уже поверх старинных букв рубедриане кровью прочертили широкую полосу, рубеж между поединщиками. Короче говоря, я успела как раз вовремя, чтобы увидеть, каким унизительным фарсом закончится славная история Лионейских королей.

Раньше мне не приходилось бывать в зале для поединков, так что было самое время осмотреть это историческое место: восьмиугольная арена непосредственно для боя; вокруг, на небольшом возвышении, места для зрителей, поделенные на двенадцать секторов, по числу Великих Старых рас. Сейчас эти места были заняты рубедрианами; предвкушая ритуальное кровопролитие и падение Лионеи, они не сдерживались в эмоциях. Я никогда не любила людей с длинными сальными волосами, а уж когда длинные сальные патлы прицеплены к черепу плотоядного урода в коричневом халате, забрызганном кровью, – это уже очень далеко за горизонтом моей терпимости. И вот такие уроды пришли в Лионею как хозяева, расселись в первом ряду и, ковыряя длинными когтями меж зубов, стали ждать убийства, которое станет сигналом к новым убийствам. К счастью, сидели они на противоположной от меня стороне арены и были так увлечены ковырянием в зубах и ободрительными воплями в адрес Накамуры, что меня до поры до времени не замечали.

А я замечала: дальше, за спинками испоганенных кресел, был устроен ярус стоячих мест для не особо важных персон, а оттуда лучеобразно расходились коридоры, выводящие на первый этаж дворца. Как раз в начале такого коридора спиной ко мне стоял Марат и наблюдал за происходящим на арене.

– Если ты переводчик, почему ты здесь? – спросила я. – Почему ты не переводишь королю, Накамуре и остальным уродам?

– Они уже все друг другу сказали, – ответил Марат. – А здесь я стою, потому что хотел потихоньку отсюда сбежать. Через этот коридор. Но потом очень не вовремя явилась ты со своим пистолетом.

– Я всегда не вовремя, – сказала я. – Пора бы уж привьи<-нуть.

В этот момент рубедриане заорали, Марат подался вперед, я за ним…

– Началось, – сказал Марат.

С тем же успехом он мог бы сказать:

– Закончилось.

Все и на самом деле произошло очень быстро.

Когда Накамура выхватил меч и торжественно поднял его над головой, рубедриане завопили так, что у Насти заболело в ушах.

– Звери, – пробормотал Марат.

– Будем надеяться, – вырвалось у Насти. Марат удивленно покосился на нее, ожидая разъяснений, но в этот момент Накамура нанес удар, и Марату стало не до Настиных загадок.

Даже издали Утер производил впечатление усталого старика, которому и стоять-то тяжело; должно быть, вблизи все выглядело еще хуже, и это впечатление вдохновило Накамуру на удар мечом, который должен был стать историческим для расы детей ночи, для династии Андерсонов и еще много для кого.