Луна моего сердца - [18]

— Куда идти?

— Я вас отведу, — вздохнула Боана, бросив на меня украдкой обеспокоенный взгляд.

Мы спустились по боковой лестнице и оказались в коридоре, ведущем в дальнее крыло дома, которое было не видно с улицы. Толстый ковёр под ногами смягчал звуки шагов, и казалось, что биение моего сердца слышно каждому на расстоянии метра.

— Вон та дверь, — показала рукой Боана и понизила голос до шёпота. — Постучитесь и как дождётесь ответа, входите. Только голову опустите и не поднимайте глаза на хозяина, пока он вам не позволит. Да смотрите, без позволения не присаживайтесь. Ну, помоги вам Луна!

Я кивнула и безучастно посмотрела вслед удаляющейся распорядительнице.

Мне хотелось скорее покончить с этой противной формальностью, поэтому, не колеблясь ни секунды, я постучала в указанную дверь.

— Войдите! — тут же откликнулся мужской голос, заставив меня вздрогнуть. Столько в нём было суровости, что вся решимость, накопленная мной за недолгое время пребывания в этом доме, вмиг покинула меня.

Но стоять и робеть за дверью было бы глупо и странно.

Я повернула ручку и вошла в просторную светлую комнату, одну из стен которой занимал книжный шкаф, заполненный толстыми фолиантами и тонкими брошюрами.

Воздух был напоён вечерней прохладой, сочившейся из приоткрытой створки окна. Мне стало зябко. Даже не поднимая глаз, я чувствовала на себе колючий холодный взгляд.

Так и подмывало поднять голову и посмотреть на стоящего у окна, пригвоздить к месту ледяной волной презрения. А потом высказать всё, что я думаю об их ежегодной жатве. Как можно с чистой кровью, напитанной древней магией этой земли, обращаться, как с не имеющей особой ценности?!

— Как тебя зовут? — сказал он наконец. Резкий тон его голоса меня коробил, я снова ощутила себя белокрыльником, пригвождённым к доске. Я больше не могла играть роль безропотной сиротки.

— Леонтина, — ответила я спокойным тоном, подняв голову и решившись наконец посмотреть на того, кто должен был стать моим первым мужчиной.

Вопреки ожиданию, он не был безобразен, скорее напротив, от этого мужчины веяло силой, как физической, так и той, которая заставляет трепетать от страха вызвать неодобрение. Я оробела и растерялась, снова опустив глаза, но тут же списала всё на действие отвара.

— Когда ты отвечаешь на мои вопросы, надо добавлять “хозяин”. В ближайшие пять дней ты находишься у меня в качестве распорядительницы. Это очень ответственная должность, я привык, чтобы дом содержался в порядке. Меня всегда должны ждать ужин и свежая постель. Тебе понятно? Отвечай!

Мужчина говорил спокойно, и всё же в его тоне, чуть хриплом голосе чувствовалась угроза. У меня подкашивались ноги, к горлу подкатывал противный ком.

— Моё имя тебе, полагаю, уже известно, — оборотень сел за стол, но тело было напряжено, как перед прыжком. Мне сейчас бы пригодилась помощь Феониты, считывающей чужие эмоции!

Стало страшно до тошноты, хотя, казалось бы, с чего вдруг? Мне открыто не угрожали и тем не менее, взгляд у оборотня был тяжёлым, пригвождающим к месту. Рассмотреть его мне так и не удалось, взглянуть в глаза я не смела. У меня создавалось впечатление, что я нахожусь в клетке с крупным хищником, который принюхивается ко мне и прикидывает: поиграть или сразу придушить.

— Ладно, не бойся так! Тебе здесь недолго оставаться, я и сам не в восторге от нашего соседства.

Он подошёл совсем близко и поднял мой подбородок, заставив взглянуть в лицо. Первым инстинктивным желанием было отпрянуть, но силой воли я подавила его.

Оборотень был немолод, мне не солгали. Выдавали его серебряные нити волос на висках и усталость, затаившаяся в глубине голубых глаз, холодных, словно гладь зимнего озера и таких же обманчиво безопасных, подобно первому непрочному льду. Мужчина как мужчина, может, чуть и отличающийся чертами лица от наших лордов!

— Зачем мы вам нужны? — выплюнула я прямо ему в лицо, а сама силилась не отвести взгляд. Не обманывайте себя, — так и хотелось сказать мне. — У чистокровных женщин нет и не будет хозяев, кроме законного супруга!

Но моя спесь тут же слетела, как осенняя листва с помёрзшего за ночь клёна.

— Я думаю, тебя обязательно отберут для обряда Плодородия. Это хорошая судьба для каждой из вас.

Он смерил меня взглядом полным презрения. В глазах мелькнул жёлтоватый отблеск ярости. Усилием воли стряхнув вновь завладевший душой страх, я выплеснула ему в лицо всю горечь моего положения:

— Для вас и вам подобных, хозяин, это, безусловно, хорошо. Но не для девушек, которых используют для деторождения без их на то воли. Они даже не будут знать отцов своих детей!

Он подошёл очень близко, мне хотелось съёжиться под взглядом чужака.

— Разве это не то, что так называемые “чистокровные” делают с Пришлыми? Может, пришла пора ответить за грехи своего рода?

— Иномирянки совсем другие… — начала было я, но закончить не успела.

Оборотень с силой оттолкнул меня, так, что я почти отлетела к двери. У меня горели щёки. Я понимала, что хожу по краю. Ещё немного и его ярость выплеснется наружу. Я видела это не только во взгляде оборотня, но и в его сжавшихся кулаках, мышцах рук, вздыбившихся под рукавами рубашки, едва доходившими до локтей. Казалось, его тело хотело меняться, внутренний зверь жаждал вырваться наружу и разорвать меня или, что ещё хуже, покалечить. В воздухе пахло предчувствием беды. Я обречённо закрыла глаза.