Луна и радуга - [47]

В 1962 г. мне повезло — я устроился на работу дворником в Карумба Лодж, в устье реки Норман. Здесь раньше находилась база гидросамолетов. Она перешла в руки авиакомпании «Ансетт Эйрлайнз» и превратилась в туристскую базу, где охотились и ловили рыбу. Заведующим базой был мой старый друг Кит Де Витт. Я познакомился с ним, когда плавал на «Коре». В то время он водил лоцманский катер в гавани Карумбы. Кит и его жена Элси венчались на Морнингтоне у Гундты Белчера, который оказался единственным пресвитерианским пастором поблизости. Я был шафером у них на свадьбе.

Вместе со мной на работу в Карумбе поступил и мой приятель Диггер Адамс. Мы ухаживали за садом, рубили деревья и выполняли всякие мелкие работы. Как-то раз нам довелось принять участие в съемках телефильма об охоте на крокодилов. Мы исполняли там песни и танцы нашего племени. Самый неприятный момент при съемке был тот, когда нам пришлось ворочать и таскать дохлого крокодила, так чтобы он казался живым. Он уже четыре дня как издох, и вонь стояла ужасная! В свободное время я изготовлял бумеранги на продажу туристам, которые приезжали на машинах или пассажирским самолетом ДС-3, каждую неделю прибывавшим из Кэрнса. Я не мог и предполагать, что с ДС-3 будет связана большая перемена в моей жизни.

Как-то в пятницу я увидел командира самолета, который рисовал на дне недавно построенного плавательного бассейна грудастую русалку. С тех пор как мне впервые попались на глаза работы великого Наматжиры, я мечтал стать художником[33]. Кит сказал, что человек, расписывавший бассейн, — это капитан Перси Трезайс, и я попросил познакомить меня с ним. Мне пришло в голову показать ему несколько моих картин. Может быть, он что-нибудь посоветует.

В тот же вечер мы пошли в бар, где пилоты пили пиво, и Кит представил меня. Я очень стеснялся, но они были веселые ребята, и вскоре мы непринужденно пили и разговаривали. Я показал Перси несколько небольших картин. Я написал их в стиле Наматжиры, но, по-моему, они не произвели большого впечатления. Перси сказал, что мне надо писать только то, что я хорошо знаю, и что надо всегда исходить из своего собственного опыта и вкуса.

В этот вечер у нас был большой разговор. Он затянулся до полуночи. Суть его свелась к тому, что для того, чтобы стать художником, надо усиленно работать, лет десять «вкалывать вовсю», как сказал Перси. Прежде чем я пошел спать, программа на десять лет была готова. Первые пять я должен был работать на коре и писать картины на темы наших легенд. Продавая их туристам, можно зарабатывать себе на жизнь. Перси сказал, что за пять лет я сделаю себе имя, я мне будут неплохо платить. Затем я смогу начать писать маслом в европейском стиле. Еще пять лет работы и учебы, и я стану продолжателем дела покойного Альберта Наматжиры.

Дело стало за корой. В окрестностях Карумбы не было подходящих деревьев, но Перси обещал помочь — кору можно нарезать на холмах за Кэрнсом. В ближайшую пятницу я с нетерпением ожидал прибытия ДС-3. Наконец он загудел над базой, так что задрожали окна, и затем побежал, разгоняя овец, по взлетно-посадочной полосе. Из хвостового отсека я вытащил кору и отправился на базу, горя желанием сделать свой первый шаг в карьере художника.

Вероятно, мои первые опыты были не особенно удачны, но Перси подбадривал меня, давал советы ипополнял запасы коры. К концу первого года он решил, что можно уже устроить выставку моих работ в Кэрнсе. В течение месяца я урывал каждую свободную минуту и работал по ночам, чтобы подготовить достаточно картин для выставки. Кит Де Витт предоставил мне отпуск на несколько дней, а авиакомпания разрешила бесплатный полет до Кэрнса.

Самолет, на котором я прибыл в Кэрнс, вели Джон Даффи и Тэд Эллиот. Загружая мои картины на коре в хвостовой отсек, они шутили, называя меня Наматжирой. Мне все еще трудно было поверить в то, что это происходит со мной. Старенький ДС-3 взревел, побежал, подскакивая по взлетной дорожке Карумбы, поднялся в воздух, разгоняя стаи коршунов, развернулся на Нормантон, а затем взял курс на Кэрнс. Стюард Клив Лимкин подал мне пива. Потягивая его из банки, я смотрел на проплывающие далеко внизу деревья и размышлял, что будет со мной в этой новой жизни. Показались зеленые контуры гор, и я понял, что мы приближаемся к Кэрнсу. Я бывал там года три назад, когда плавал на «Коре».

Моя первая выставка состоялась в библиотеке художественного училища. В день открытия я от волнения не мог говорить. Впрочем, беспокойство оказалось напрасным: все картины были проданы, и я получил кучу заказов. Я познакомился со множеством людей, в том числе с художниками Рэем Круком и Эриком Джолиффом. Юмористические рисунки Джолиффа «Племя Уитчетти» хорошо известны на острове Морнингтон — мы немало хохотали, рассматривая их. Рэй Крук жил недалеко от Кэрнса и пригласил меня посмотреть свои картины. Это были чудесные работы, и я надеялся, что в будущем смогу рисовать не хуже.

На моей выставке в Кэрнсе побывал и директор Департамента по делам аборигенов и островитян Торресова пролива мистер Пат Киллоран. Он предложил мне отобрать несколько работ и лететь с ним в Брисбен. Там меня должны были представить специалистам-искусствоведам — возможно, мне следовало учиться. Перси и Рэй Крук были против. Они считали, что я должен придерживаться своего стиля. Специалисты, с которыми я встретился в Брисбене, были того же мнения. Таким образом, в Брисбене я только выступил по телевидению а затем вернулся в Кэрнс и оттуда — назад в Карумбу.