Лукреция с Воробьевых гор - [31]

С тех пор я жила в постоянном страхе, как живут тысячи женщин. Мои опытные подруги и приятельницы постоянно попадали в беду и проклинали стопроцентные гарантии. Одно я знала твердо: если это случится, я никогда не стану избавляться от своего ребенка, даже если Игорь этого потребует.

День свадьбы приближался. Я почти перестала стыдиться своего поведения, непростительного для скромной девушки. Родители как будто ни о чем не догадывались. А кто догадывался о том, что мы с Игорем давно живем вместе, вовсе не считал это предосудительным. Даже наоборот: влюбленным просто необходимо пожить до свадьбы под одной крышей, чтобы убедиться в правильности выбора и в том, что они действительно друг другу подходят. Это была Асина любимая теория любви и супружества.

Но эта разумная теория почему-то не устраивала Люсю. Сестрица устроила мне скандал. Несмотря на занятость, ей вдруг вздумалось меня навестить. Аська пожала плечами и сообщила ей, что я давно не ночую в общежитии, уезжаю домой. Вполне допускаю, эти невинные слова были сказаны таким тоном, что Люся сразу же обо всем догадалась.

Почему она пришла в такую ярость, до сих пор не пойму.

— Кто бы мог ожидать такой прыти от нашей невинной овечки, папиной скромной девочки! — ехидничала Люся, разглядывая меня, как вредное насекомое. — Завтра же доложу обо всем родителям.

Я чуть не расплакалась, как в детстве, когда она изводила меня:

— Не смей, слышишь! Тебя это совершенно не касается. Не вмешивайся в мою жизнь!

— Еще бы не касалось! К сожалению, я твоя сестра и отвечаю за тебя, — торжественно заявила Люська. — Ты же дура, круглая дура. Мало того, что влюбилась, как кошка, и сама повисла на шее. Вдобавок в любой момент можешь залететь, потому что невежественна, как школьница. Школьницы и то нынче больше искушены в этих вопросах.

Чего она мне только не наговорила, моя дорогая сестра. Такая современная, деловая женщина с широчайшими взглядами на всех и все. Из нее вдруг поперла самая серая, заскорузлая обывательщина. Я ее этим словом и заклеймила — обывательница. Ну, она, конечно, в долгу не осталась и пообещала устроить Игорю сцену за то, что он меня совратил.

Мы ругались часа два. На этот раз я отчаянно отбивалась и не желала уступать. Даже пригрозила, что порву с ней всякие отношения, если она наябедничает родителям. Она махнула на меня рукой, как на пропащую, и, уходя, словно веслом по голове припечатала. Последнее слово все-таки осталось за ней:

— Ты уверяла, что любишь отца. Но почему-то не подумала о его больном сердце, когда тайком отправлялась ночевать к любовнику, а нам лгала, что едешь домой. Папа уже сейчас не расстается с нитроглицерином, а через несколько лет ты сведешь его в могилу, лицемерка!

Люська удалилась, и в башне воцарилась гробовая тишина. Наверное, девчонки слышали нашу перебранку. Я долго приходила в себя, даже всплакнула немного. Обидно было: ведь я никогда не говорила ей, что люблю отца, это само собой разумеется и слова не требуются. Но даже в те горькие минуты я не сомневалась, что с сестрой никогда не рассоримся: «Родные люди все такие», между родными людьми всяко бывает.

Это случилось за три недели до свадьбы, когда Люся вызвала меня в башню для решительного разговора. А неделю спустя я пережила еще одно испытание — знакомство со свекровью и свекром.

Это очень тяжело — сознавать, что тебя заведомо не любят, еще не зная, ни разу не видя. Что для них ты самозванка, нахально вторгшаяся в семью. Полина Сергеевна была хорошо воспитана, умело изображала приветливость, но я все с порога почувствовала. В уголке еще сидела старая тетушка, которая специально явилась на меня полюбопытствовать.

Сначала я дичилась. Игорь не отходил от меня ни на шаг, очень агрессивно давая понять, что в обиду не даст. Но тут за стол со мной рядом сел Лев Платонович, отец Игоря, заставил пригубить белого вина и разговорил. Меня вдруг словно по течению понесло, стало легко, свободно.

Много ли, мало прошло времени, но я уже рассказывала Льву Платоновичу анекдоты из студенческой жизни. Мы вместе хохотали, позабыв об остальных. Когда я очнулась, свекруха поглядывала на меня неодобрительно, тетка ехидно, а Игорь удивленно.

— Что-то не так? Я вела себя не очень безобразно? — с беспокойством расспрашивала я его, когда мы уединились в соседней комнате, бывшей детской.

Вместо ответа, он обнял меня и притянул к себе. Когда заглянула Полина Сергеевна, мы сидели на диване, тесно прижавшись, и целовались.

— Игорь, тетя уходит, хочет с тобой попрощаться, — холодно сообщила мать и отвернулась.

— Все было замечательно, Ло, — сказал Игорь, вернувшись в мои объятия. — Твое поведение не было легкомысленным. Просто я описал тебя как чрезвычайно скромную, застенчивую девицу, а ты вдруг взяла и вышла из этой роли. Ты действительно непредсказуема.

Несмотря на похвалу, все это мне очень не понравилось. Кажется, мне совсем нельзя пить, даже несколько глотков вина тут же выбивают меня из колеи. Я чувствую себя утлой ладьей без руля и ветрил, гонимой волнами. Это очень неприятное ощущение — когда теряешь контроль над собой, своими поступками и словами. Но Игорь почему-то обожал меня в этом безобразном состоянии и старался подпоить.