Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь - [30]

– Что?

– Ничего. Я… я просто не думала, что ты возьмешь с собой в Рим этого человека. Теперь, когда ты так возвысился. – Она вздохнула. – У меня от него мурашки по коже. Он кажется мне… не знаю… таким жестоким.

– Он не так жесток, как тот, кто стал причиной его уродства. Микелетто – мой телохранитель, сестра. Он всюду следует за мной.

– Что ж, я бы предпочла, чтобы он не приходил на мою свадьбу, – сказала Лукреция. – Думаю, его злое лицо не принесет мне удачи.

– В таком случае, будь уверена, ты его там не увидишь. – Чезаре помолчал. – Сестренка, не волнуйся насчет свадьбы. Если он чем-то расстроит тебя…

– Ах, братец. – Она покачала головой. Оба они знали, о ком говорят. – Мы больше не дети. Ты не сможешь защитить меня от всего света.

– Разве? А вот я не уверен.

Свадьба прошла чрезвычайно пышно. Дворец был полон людей, ошеломленных всем увиденным.

Глава 9

Что бы ни говорил Чезаре, Джованни Сфорца был довольно привлекательным мужчиной. Высокий, с густыми волосами, прямыми стройными ногами и без малейших признаков косоглазия. Ему повезло родиться в знатной семье, хоть и незаконным сыном. Впрочем, ублюдки в роду вельмож, подобных Сфорца, стали обычным делом, их появление скорее свидетельствовало о плодовитости мужчин, чем об отсутствии морали, поэтому ничто не помешало Джованни унаследовать Пезаро, где дядюшки прикрывали ему спину.

Не повезло ему лишь в том, что он не унаследовал их гипертрофированного тщеславия. В двадцать семь он уже достаточно повидал жизнь, чтобы понять, что никогда не добьется многого. Каждый раз, когда судьба подбрасывала ему возможность отличиться, живот скручивали такие спазмы, что порой он не мог разогнуться и часами не выходил из туалета. Выращенный на историях о войне и интригах, он хотел бы побороть этот недуг, но был не в силах.

Женитьба казалась Джованни безопасным предприятием, тем более что он уже имел подобный опыт. Его первой женой стала ни много ни мало сестра герцога независимой Мантуи. Пусть это был брак не по любви, супруги прекрасно ладили. Их отношения могли развиться даже во что-то более глубокое, но через два года молодая жена умерла в родах, забрав с собой на тот свет и появившегося младенца. Она успела лишь нежно обнять малыша перед смертью, пока врачи тщетно пытались остановить кровотечение.

Впервые Джованни прознал о предстоящем альянсе, когда дядя Людовико назначил его на хорошую должность в миланской армии, присовокупив к ней соответствующее содержание. Однако лишь услышав фамилию Борджиа, он начал беспокоиться. Мантуя, по крайней мере, располагалась неподалеку от дома, а все члены семьи Гонзага могли похвастаться чистой итальянской кровью. Но что тут возразишь? Еще худшим кошмаром обернулась бы для него попытка увильнуть от брака, инициированного самим папой при посредничестве его собственного дяди – папского вице-канцлера и герцога Милана. Джованни вызвали в Рим на переговоры, и почти три недели он провел в четырех стенах в ожидании приема. Как оказалось, его невеста уже была обещана какому-то испанскому вельможе – тот тоже приехал в Рим и теперь грозился зарубить мечом любого, кто посягнет на его суженую. Джованни решил, что безопасней не выходить из дома.

Затем его соперник неожиданно уехал. Ходили слухи, что от него откупились, отдав три тысячи дукатов. Такая крупная сумма вызывала приятные мечты о размерах приданого невесты. Дядя Джованни, кардинал Асканио, позаботился обо всех нюансах сделки, не скупясь на сладкие слова и щедрые посулы. Помолвка состоялась в феврале, от имени Джованни выступал его поверенный. Вернувшись домой, он рассказывал о том, как чиста и свежа невеста и как словоохотлива ее тетушка. Ее беспокойные братцы не объявились. В приданое давали впечатляющую сумму – тридцать тысяч дукатов. Будущий муж попадал в окружение папы, а впоследствии получал полный доступ к телу его драгоценной дочери. Такой шанс выпадает раз в жизни. Джованни нетерпеливо бродил по дворцу, все реже вспоминая свою первую жену. Он представлял, как эти комнаты вновь наполнятся музыкой и смехом. Город превратится в культурный центр страны. Они станут устраивать приемы для послов и кардиналов, да что там, для самого папы римского! Он будет охотиться, танцевать и сидеть за столом с любимой и любящей женой, и она подарит ему сыновей, которые достигнут высот, неведомых их отцу. Джованни провел большую часть того дня в туалете, хотя и не знал почему, ведь впереди его ждало столь радужное будущее.

Впрочем, желудочные колики определенно пришлись не ко времени. Из Рима сообщали, что подготовка к роскошной свадьбе идет полным ходом. Одно лишь свадебное платье будущей жены, по слухам, обошлось в полторы тысячи дукатов (и его заверили, что эти деньги взяли отнюдь не из приданого). Собственный гардероб Джованни был далек от идеала. Как член одной из богатейших семей Италии, он не мог позволить кому-то затмить себя, а приданое поступало в его распоряжение только после консумации брака. В конце концов он решился просить о помощи. У его бывшего шурина из Мантуи имелось великолепное церемониальное ожерелье, изготовленное знаменитым ювелиром и подходящее даже жениху королевских кровей. Эта услуга ничего не будет ему стоить, ведь в ответ он тоже когда-нибудь окажет шурину с десяток куда более полезных услуг, учитывая, насколько влиятельна семья его невесты.