Луковица - [45]
Поскольку любое явление имеет две стороны, то и в нашем положении есть свои прелести, в конце концов каждый из нас получил возможность иметь копию ван Гога, дело только в том, что брат наш Винсент отрезал себе ухо вовсе не для того, чтобы увеличивать продажи струйных принтеров, но дело даже и не в этом. Дело в том, что кому-то достаточно поднять глаза, чтобы увидеть висящий у него на стене оригинал. И точно так же кто-то имеет возможность видеть неизменную картину мира, видеть ее такой, какой она была вчера и какой она является сегодня. Только этот "кто-то" знает где находится перевал и как обойти неприступную гору, только он знает, как не свалиться в пропасть, он знает время восхода и заката, он знает места стоянок, он знает где начинается и где заканчивается наше путешествие, он знает цель, к которой мы идем и он делает так, чтобы мы не пугались трудностей путешествия, он рассказывает нам сказки, и в этих сказках горы делаются ниже, а пропасти уже. А когда мы начинаем упрямиться и сходим с маршрута, то сказки становятся страшными и мы поспешно возвращаемся на тропу, чтобы обойти препятствие, которого в действительности нет.
Совершенно точно так же искажается и истинный масштаб людей, которых мы называем историческими персонажами. Вот взять того же Черчилля. Черчилль – надутая через соломинку лягушка, надутая сверх всякой меры, раздутая до размеров дирижабля "Граф Цеппелин" и этот дирижабль, покачиваясь у нас над головой, закрывает полнеба и закрывает с вполне определенной целью, своей тушей он прикрывает тот факт, что Англия потерпела поражение и из Британской Империи превратилась в Соединенное Королевство, от большого к малому, от всемогущества к подчинению. Чем была Англия сто лет назад мы можем представить себе, посмотрев на эту старую фотографию:
Это лорд Керзон, вице-король Индии. Вот точно так же как и он, привольно развалясь, сидел на мировом троне и король Георг V, точно так же как Керзон, с тросточкой, пальчиком и локотком, сидела Англия и точно так же почтительно стояли вокруг все остальные. Англия, никого не спрашиваясь, что хотела, то и брала, и Англия не отдавала того, чего отдавать не хотела. Для того, чтобы что-то взять, следовало стать сильнее, чем Англия, а если у вас не хватало сил, то следовало Англию перехитрить, как одно, так и другое выглядело совершеннейшим абсурдом. Даже и мысль такая казалась смехотворной. Анекдот! И тем не менее нашлись люди, которые для того, чтобы стать сильными, сперва стали хитрыми, ну а потом через хитрость обрели и силу, превзошедшую силу английскую. Циклоп, Одиссей и овцы.
Циклоп ослеп, овцами сперва попользовались, а потом и съели, Одиссей же поплыл себе дальше. К своей цели, к СВОЕЙ Итаке. История эта тоже висит на нашей стене, и Циклоп, и Одиссей, и овцы всегда на картине, всегда перед нашими глазами, пьеска эта разыгрывается вновь и вновь, всегда жив Циклоп, всегда пасутся овцы, всегда сидят в пещере пленники и думают, как бы им выбраться наружу. Вопрос всегда в одном, в дорогах, которые мы выбираем. В ролях. Кто-то хочет быть Циклопом и он им становится, кто-то хочет быть Одиссеем, и, хоть и страшно, но всегда выискивается и такой смельчак, ну, а кто-то, даже если и не хочет быть овцой, но поневоле становится ею. Просто потому, что роли уже разобраны. Все знают, что Одиссей в конце концов победит, все знают, что Циклоп ослепнет, да он и сам это знает, но он знает и другое – быть слепым Циклопом все равно лучше, чем быть зрячей овцой.
Луковица – 39
В силу кропотливо подправляемой официальной историографией обратной перспективы мы сегодня просто не в силах восстановить общемировой контекст начала ХХ века, и это бы полбеды, но дело еще и в том, что мы плохо представляем себе истинный масштаб тогдашних событий, то, как они соотносились друг с другом и, как следствие, нам не понятен и истинный масштаб политических деятелей эпохи. Мы не видим калибра тогдашних "фигур". Кто-то из них раздувается до размеров и вовсе неприличных, кто-то искусственно скукоживается, а кто-то так и вообще выводится из поля зрения, исчезает. "Могарыч? Какой такой Могарыч?! Нет никакого Могарыча и никогда не было. ЗАБУДЬТЕ."
Да был ли Хаус? А черт его знает. Современному массовому сознанию это имя ничего не говорит. Вообще ничего! Для тех же, кому по каким-то причинам взбредет в голову вздорное желание полюбопытствовать, наготове и современная версия – мол, да, был такой, но фигура это незначительная, упоминания недостойная, так… мелочь пузатая… ну, подумаешь… ну, если уж вам так интересно, то это ОДИН ИЗ советников выдающегося президента Вудро Вильсона, Великого Романтика, Сочинителя Четырнадцати Пунктов и Создателя Лиги Наций.
Точно так же мы не понимаем и того, с кем приходилось иметь дело полковнику Хаусу в Версале. Сын человека, начавшего свою трудовую деятельность у чана, в котором он руками месил тесто, должен был переигрывать таких титанов, как, скажем, Ллойд Джордж. Ллойд Джордж – вот фигура, это вам не Черчилль какой-нибудь, это первый министр Его Величества в те времена, когда над Империей не заходило солнце, Черчилль сдавал описанное имущество, выторговывая и выцыганивая у победителей хоть что-то, "детишкам на молочишко", а Ллойд Джордж при Георге V – это Иосиф Прекрасный при фараоне. А Керзон? Еще в ходе Парижской конференции лорда Бальфура на посту секретаря по иностранным делам сменил лорд Керзон. Керзон – это тот самый вице-король Индии, которым прикидывался книжный дурачок Берлага, симулируя сумасшествие, ибо только так можно было подчеркнуть несообразность бреда, ничтожный бухгалтер и – "где мои слоны, махараджи и верные кунаки?". Цезарь, Наполеон и лорд Керзон. Маркиз Керзон Кедлстонский. Взял, да и уморил в бытность свою вице-роем несколько миллиончиков индийцев голодом, да и пошел себе, поигрывая тросточкой, по жизни дальше. Сдохли? Туда им и дорога! Жил потом себе, поживал, ни разу, поди, и не вспомнил. МАСШТАБ! "Кто я и кто они..?" Это, между прочим, тот самый лорд Керзон, ответ которому рисовали на первых советских почтовых марках в виде самолета с дулей вместо пропеллера. "Наш ответ Керзону!"
