Уже Левочка ничего из себя не изображал: ни доктора наук, ни пришлого профессора в пенсне, ни обличителя крысиных нравов, ни погромщика бандитов, ни борца против сектантов. Уже ни на что это не было сил. Левочка беспомощно метался по квартире, брал в руки трубку, набирал номер, кому-то что-то говорил, о чем-то просил... Последней инстанцией, как понимаете, оказался дорогой Левин папа Авраам Потопович Красный-Коммунистический-Рай. Папа Левы просто упихнул своего седеющего сына в местную психушку, где доктор Обрыдень, молодой статный интеллигентный мужчина, сын известного профессора-психиатра, терпеливо выслушивал Левины рассказы об опасных тоталитарных сектах, обличителем которых был он в оные святые времена, и как он пострадал за христианство, и какой он мученик (родовой) и какая честь, его, Левочку, лечить инсулином... И что сам подвергся участи тех, кого ещё недавно призывал четвертовать, заживо расчленять... на гауптвахту, в темницу ставропигиального свято-преображенского монастыря на Соловках - поджигать пятки на медленном огне, допытываться правды на допросах и т.п. И вдруг весь этот бред умалишенного обернулся против Левы, и Лева осознал себя тем самым допрашиваемым из апокалиптической секты "Аум-кукуку". И тем самым здоровенным импотентом из агрессивной секты "Патологический центр", и тем самым лишенным сознания из секты "чуждо-сознание". ...И его пытали и допрашивали, и помещали в камеры, и расчленяли, и опять собирали по кусочкам. И где была мама Дебора Лишняя и его гемофилийная подруга жизни? И где стоял его верный друг компьютер? И где ждала его верная подруга по имени Деревянная Кушетка?.. Ничего этого не было, и Лева ожидал часа, когда его освободят из каталажки и, взявши под руки, как опаснейшего из мировых преступников, выдворят за пределы федерации человеческих содружеств, чтобы больше ничего подобного не было на земле, и мог водвориться на ней мир, радость, братолюбие, доверие, любовь, служение ближнему и Царство Иисуса, Сына Божия, распятого безумною любовью к нам.
февраль 1997г.
