Лука, или Темное бессмертие - [88]

Шарко ощутил, как поднимается отчаяние, и ему захотелось вдребезги разнести телефон. Он подумал о том, каким образом погиб Шевалье, о всех мучениях, которые тому пришлось вынести, будучи во власти Карателя. Единственным шансом было перехватить убийцу до того, как он достигнет пункта назначения. Но, судя по указателям, Шарко все еще был в двадцати минутах езды от него, а с командой быстрого реагирования дело обстояло и того хуже.

Тоненький голос в трубке.

– Я не хочу, чтобы ты рисковал, – сказала Люси. – Что бы ни случилось, дождись ББР. Франк, ты меня слышишь? Жди подкрепления.

– Я буду осторожен.

Шарко дал отбой, не дожидаясь ответа. Когда она сразу же перезвонила, он заставил себя не отвечать. Его обещание не рисковать испарялось с такой скоростью… Каждая минута была на счету. Если Каратель увез Николя, возможно, он собирается заставить его говорить. Хочет понять, каким образом копы до него добрались.

Как только он это узнает или если Николя заупрямится и будет молчать, он убьет его.

Шарко выехал с окружной у ворот Баньоле. Между ним и Карателем оставалось еще около десяти километров, но теперь обе машины шли в одном направлении, и сократить расстояние стало труднее. По последним сведениям, ББР отставала на десять минут. Департаментские дороги и автострады освободились от потока раскаленного металла, бегущего по ним в течение дня. Из глубины отходящего влево ответвления в лицо Шарко трижды полыхнула вспышка дорожной камеры.

Страх скрутил ему живот, когда он увидел, как на экране появилось огромное зеленое пятно, к которому и устремлялся Каратель. В этот момент он понял.

Лес Бонди.

Убийца возвращался к своим истокам.

На место своего преступления.

44

Спидометр потихоньку сходил с ума: на дороге, где максимум был девяносто, Шарко перевалил за сто сорок. Дважды, слишком быстро входя в поворот, он думал, что сейчас убьется.

Теперь, углубившись в лес, точка больше не двигалась. Каратель наверняка припарковался. Включился новый обратный отсчет. Шарко представлял себе ужас Николя. Его привезли во влажную лесную пасть, чтобы бросить на ледяную арену. Белланже присутствовал при вскрытии, он видел голое изуродованное тело и размер укусов. Он знает, что его ждет.

Не отрываясь от руля, Шарко снял с предохранителя свой «зиг», лежащий на пассажирском сиденье.

Двенадцать минут спустя он остановился рядом с черным фургончиком, на том самом месте, где парковался в день обнаружения тела Шевалье. Насколько он помнил, до ямы оставалось метров восемьсот пешего хода. Вокруг сомкнулся лес, и его свирепая хватка источала запах грибов и зеленого мха. Лес возвышался, как еще один противник, готовый к бою.

С пистолетом в руке коп бросился вперед сквозь строй копий, устремленных к небу, пронзая препятствие, как пуля в ночи. Он попытался без фонаря, на чистом инстинкте, вспомнить дорогу. Сначала по узкой прогулочной тропинке, потом, когда тропинка повернет влево, продолжить прямо, дальше будут пруды, затянутые манником и ежеголовником…

Солоноватая вода блеснула, как клинок, когда он приблизился. Он был на полдороге. Обогнул овальный водоем слева, яростно преодолел еще триста метров в надежде, что не слишком уклонился от нужной траектории. Шарко вкладывал все свои силы в эту гонку на выживание, в груди едва не лопалось сердце, и ему казалось, что он дышит через соломинку.

Адреналин подстегнул его, когда до него донесся лай. Звуки пронзали броню леса, несясь отовсюду и ниоткуда, словно их испускала сама ночь в сердце этого бесконечного поля битвы. Собака была там, и она была голодна. При каждом шаге, при каждом болезненном вздохе деревья становились на пути, бросаясь на него, как беспорядочная армия, а он увертывался, как боксер, от атак грязи, папоротников и корней.

Чуть дальше он перевел дыхание, слегка пригнувшись и упершись руками в колени, с пылающим огнем в легких, таким обжигающим, что он не сразу осознал, что лай смолк.

Вокруг все стало слишком тихо.

Одно слово пришло ему на ум: охота.

Он, словно загнанный зверь, молниеносно застыл. Короткое рычание справа, звук приминаемых листьев, напитанных водой. Прицеливаясь, он развернулся на четверть оборота, но темнота окружала его стеной. Животное, конечно же, могло его и видеть, и чуять, а он был слеп, загнан в ловушку со своим пистолетом, дрожащим в руке из-за одышки.

Вдруг он различил что-то вроде галопа во все более тяжелом ритме, идеально четырехтактном, который он слышал только одним ухом. Едва он повернулся на звук, описывая концом ствола дугу, как между небом и землей появилась морда, два белых полукружья, разделенные бездонной пропастью. Над овалом челюстей двумя черными ледяными озерами блестели глаза, защищенные мощными костяными наростами.

Шарко открыл огонь, сильно и долго надавив на спусковой крючок и закончив одиночным выстрелом. Идеальный дуплет, которому учат во всех полицейских школах. Лес осветился на долю секунды – мгновенная вспышка пороха воспламенила частицы воздуха. Безвольное тело стаффа скользнуло на мертвые листья и ударилось о ствол дерева. Несоразмерные мускулы еще дергались под шкурой, как желе на подрагивающих тарелках.