Лука, или Темное бессмертие - [121]

– Заметила что-нибудь? – прошептал Николя на ухо Одри.

– Ни черта. Вернемся вовнутрь.

Они пошли обратно, Одри взяла Николя за плечо:

– Не будь таким надутым, можно подумать, тебе вручают орден Почетного легиона. Расслабься.

– Я и так расслаблен. Что я должен сделать? Сплясать на столе?

– А что, было бы неплохо.

Они шли по лабиринту из бредовых конструкций, невероятного слияния, где каждая труба, каждая лестница и каждый металлический изгиб превращались в произведение искусства. Повсюду надписи, на полу, на стенах, рисунки поверх рисунков, всех видов, на всех языках, ни один квадратный сантиметр не ускользнул от сумасшедших затей какого-нибудь художника.

В этом хаосе Одри остановилась перед одним из произведений, вышедшим из рук скульптора – певца невозможного, где металл танцевал на цоколе: две цепочки ДНК сплелись, как балерины.

– Я где-то уже видела этот мотив. Тебе ничего не напоминает?

Николя покачал головой. Он отвлекся на нейлонового человека, который стоял на металлической крыше в позе Человека-паука. Его затянутое пластиком лицо, казалось, смотрит на них. Он за ними следит? Одри не могла успокоиться: сама скульптура, ее форма, весь сюжет связан с их расследованием, она уверена. Но каким образом?

Незаметно она сделала снимок, потом повела партнера направо. Новая дверь. Залы, коридоры, по которым они углубились на сотни метров во внутренности здания. Где же та чертова дверь? Они попали в гудящий от гипнотической электромузыки каменный туннель с зеленоватым освещением… Копы шли вперед вместе с двумя-тремя потерявшимися, как и они сами, тенями. Кое-кто трахался в лесу металлических рук, растущих из земли. Холод усилился.

Справа, в корпусе автомобиля, превращенного в куб, томилась женщина, причем казалось, что она была внутри еще до того, как листовой металл смяли. Ее левая рука высовывалась из куба, затылок словно развалился надвое, колено почти упиралось в правое ухо. Название произведения «Авария плоти/Мэрилин Грейсток». Ее губы кривились от боли, и Николя подумал, что извлечь ее из ловушки можно будет только при помощи спецтехники.

Чем дальше углублялись они в туннель, тем делалось темнее и тем безумнее и отвратительней становились живые скульптуры. «Расчлененная рука/Мерлин Вон Хаас», «Железнодорожная сеть/Грета Фицджеральд», «Волосы-гвозди/Кевин Пэн». Николя и Одри остановились перед шедевром «Человек-гайка/Петер Кляйн»: в такой же резервуар, как и тот, что использовал Ангел, был заключен мужчина, только цилиндр заполняли тысячи гаек, в которые человек погрузился по шею. Провод соединял его с большой зеленой кнопкой, расположенной на виду у пленника. Молчаливые посетители рассматривали его, перешептываясь между собой. Они наверняка заметили сходство с цилиндрами, которые видели по телевизору. Это не помешало одному из гостей несколько раз нажать на кнопку. При каждом нажатии одна гайка скатывалась по трубе, подсоединенной к крышке, и, прежде чем скатиться к остальным, падала на голову занятому в перформансе артисту. В таком ритме через несколько часов его засыплет полностью, и Николя задумался, можно ли выжить после утопления в гайках.

– Господи… – пробормотала Одри.

Ангел будущего побывал здесь, это «произведение» наверняка вдохновило его на создание собственного устройства. Или наоборот? Бельгийский артист из чисто провокационных соображений вдохновился Ангелом? Николя сказал себе, что от убийцы до артиста иногда всего лишь шаг…

Туннель сворачивал вправо, куда и направлялись посетители, но Одри толкнула Николя в бок: справа, в глубине защищенной решеткой и заставленной театральным оборудованием и чехлами ниши находилась едва освещенная закрытая деревянная дверь с выгравированным рисунком: Лернейская Гидра со своими девятью разъяренными головами. На решетке красовалась табличка «Вход воспрещен».

Одри инстинктивно поняла, что они на верном пути. Она толкнула решетку и прошла мимо наваленных там разнородных предметов. Николя не отставал. Деревянная дверь оказалась не заперта, достаточно было потянуть за ручку, и она открылась. Ступени лестницы уходили в темноту. Метрах в десяти ниже опять виднелись зеленые огни. Наклонившись, Николя почувствовал, как ужас запускает свои щупальца во все фибры его мускулов. Подумал, что сейчас упадет, но устоял на ногах. Ступор уже не был таким сильным. Смягчающий эффект пива? Или лечения?

– Иди вперед, – прошептал он. – Иди…

Одри начала спускаться в глубину, температура опять резко понизилась. Их тени росли, опережая их. Дверь позади захлопнулась со щелчком. В глубине возник коридор из темного кирпича, с диодами на полу, как на взлетных полосах аэропорта. А в самом конце – тень, стоящая перед другой дверью, на этот раз металлической. Сквозь стены ощущалась вибрация. Ад был там, чуть дальше.

Копы пошли гуськом, потому что места идти рядом не было. Николя старался выровнять дыхание, чтобы успокоить нервы. Мужчина был в костюме и объемистее, чем они оба, вместе взятые.

– Заблудились?

Его физиономия оставалась замкнутой, как сейф. Справа от двери – серая ручка, расположенная на черном прямоугольнике. Одри инстинктивно направилась к ней. Она протянула левое запястье, где был чип, к плоской поверхности. Пискнул сигнал, и дверь приотворилась ровно настолько, чтобы она могла пройти. Мужчина кивнул, чуть примкнув веки.