– Как только отыщете одежду, можете осчастливить этой новостью Иду Белль и Герти. – Леблан глянул на меня прищуренными зелёными глазами. – Потакая этой парочке в их затее, вы лишь неприятностей наживаете. Мари может помочь только хороший адвокат. Скрываясь, она делает хуже.
– Я знаю.
Он вздохнул:
– Тогда зачем помогаете им её прятать?
– Не помогаю.
– Ну да, конечно.
Пульс подскочил, и я почувствовала, что краснею. Я не против лжи – даже по воскресеньям, – но когда говорю правду, то ожидаю, что мне поверят.
– Слушайте… Я всё утро проторчала на острове, который воняет как большая куча дерьма, Герти там чуть не убил аллигатор, и мой нос никак не оправится, но самое ужасное, что Мари мы всё равно не нашли. Никто не знает, где она.
Леблан какое-то время изучал меня, а затем выражение его лица изменилось. Наконец-то поверил.
– Ида Белль пристрелила аллигатора?
– Да. Только не говорите, что арестуете её за это.
– Нет. Но мне хотя бы не придётся выпытывать у Франсин, откуда она взяла свежее мясо аллигатора.
– Вы такое едите? Серьёзно?
Леблан проигнорировал вопрос и ткнул в меня пальцем:
– Как-то чересчур для библиотекаря постоянно оказываться в эпицентре всех местных неприятностей. Я уже однажды говорил вам не ввязываться. Теперь повторяю. И предлагаю на сей раз к совету прислушаться.
Развернувшись, он скрылся за домом. Я ринулась на кухню и подоспела к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как Леблан шагает к алюминиевой лодке, оставленной на моей задней лужайке. Замерев у кромки байю, он оглянулся и посмотрел на дом. Я сдвинула шторы, оставив себе лишь узкую щель.
Очаровашка оттолкнул лодку от берега, с завидной сноровкой запрыгнул внутрь и, отчаливая, помахал рукой.
Я покосилась на Кости, который при моём появлении на кухне открыл один глаз.
– Паршивый из тебя сторож.
Зевнув, он вновь смежил веки.
Я отошла от окна и выдохнула. Помощник Леблан уже больше чем просто раздражал. Особенно теперь, потому что он был прав. Я влезла в нечто, из-за чего могу попасть в газеты или того хлеще – в телик. Несмотря на макияж и нарощенные патлы, кто-то из людей Ахмада может увидеть меня и признать. В худшем случае меня убьют. В лучшем – Морроу меня уволит. Оба варианта так себе.
Но сильнее всего меня волновали причины, по которым помощник Леблан вообще оказался на моём заднем дворе. Живая изгородь перекрывала обзор, так что увидеть грузовик Мелвина от байю он не мог. И да, Мелвин голос не сдерживал, но сомневаюсь, что он кричал достаточно громко, чтобы его услышали по другую сторону дома, через немаленькую лужайку и сквозь шум лодочного мотора.
То есть Леблан не просто вышел поплавать по байю и остановился, дабы предотвратить потасовку. Он, очевидно, причалил сюда по иным причинам, и это заставляло меня нервничать.
На заднем дворе не было никаких улик. Тело похоронили в другом месте, и его несло по течению, пока Кости не выловил кусок. Мардж мертва, так что её вряд ли теперь допросишь о Мари.
Единственное, ради чего Леблан мог здесь нарисоваться, – это я. Он знал, что я непричастна к убийству, однако имел веские основания подозревать меня в укрывательстве. Хотя вроде бы поверил рассказу о поездке на Большую Нужду, и теперь наверняка получит подтверждение у Уолтера. Но Леблан также знал и о моей связи с делишками Иды Белль и Герти – что бы они там ни задумали – и, вероятно, решил, что отступать я не намерена.
«Если только он силой не заставит тебя покинуть город».
Мысль неприятная, но умный человек мог воспользоваться подобной тактикой. И несмотря на всю мою неприязнь к Леблану, глупцом я его не считала. Я, конечно, не знакома с внутренней кухней луизианской провинции, но существует три отличных способа от кого-нибудь избавиться: убить, пригрозить убийством или пригрозить вытащить на поверхность то, что человек желает скрыть.
Первые два меня не беспокоили, и если Леблан вдруг додумается пробить мои отпечатки в надежде накопать какую-либо грязь, его ждёт разочарование. Морроу об этом позаботился. В федеральных базах данных на меня ничего нет.
Но всего пара телефонных звонков нужным людям, и выяснится, что настоящая Сэнди-Сью Морроу прохлаждается в Европе. Из-за чего весь карточный домик развалится.
