Луис Альберто - [82]

– Ну, ну, молодцом, – подбадривал его доктор Кумар, – давай, давай, приподнимайся!

– Доктор, – тихо попросил больной, – пусть она, – он кивнул в сторону Марианны, – побудет со мной. Я, знаете ли, доктор, всё это время её ждал. Вот наконец-то она пришла. Побудь со мной, – сказал он, уже обращаясь к Марианне, – не уходи, красивая, я сегодня ночью видел тебя во сне… – Нет, он не бредил, и сознание его было ясным, он несколько раз упрямо повторил, что видел её во сне. – Да, видел. Сегодня ночью ты приходила ко мне!…

Марианна вопросительно посмотрела на доктора Кумара, и тот всем своим видом показал: «Да, конечно надо остаться, выслушать больного, который вдруг, после долгих недель упадка, состояния предельной истощённости расслабленности, безразличия ко всему, неожиданно проявил интерес к окружающему, к новому лицу, желание что-то сказать – это великое благо для борьбы с недугом!»

– Я принесу вам ужин, – проговорила Марианна, – посижу с вами, и мы поговорим!

– Не обманешь? – спросил больной, и в голосе, и в глазах его появилась та самая надежда и мольба, которая помогает человеку выжить, выздороветь.

– Если этот юноша справится, сам захочет жить, это будет ваша заслуга, Марианна! – взволнованно говорил доктор Кумар, когда они возвращались в ординаторскую. – И вы хорошо сделали, что пообещали принести ему ужин, может быть, он и поест нормально, не станет капризничать и устраивать голодовки.

В это время по коридорам больницы уже катились тележки с горячим рисом, мясными соусами, овощами и другими блюдами знаменитой индийской кухни, а госпиталь Святого Сингха мог гордиться своими поварами.

По совету доктора Кумара Марианна принесла в палату ужин не только для больного, но и для себя. Она придвинула к его кровати маленький круглый стол, помогла молодому человеку сесть, прислонившись к подушкам, поставила перед ним специальный столик-поднос, и они оба принялись за еду.

Но первое, что этот молодой старик выговорил, заставило Марианну поперхнуться.

– Послушай, – сказал он совершенно серьёзно, – если я поправлюсь, буду опять здоров, ты выйдешь за меня замуж?

– Милый, хороший, – засмеялась Марианна, откашливаясь, – вы даже не знаете, как меня зовут! А уже – замуж…

– Это не важно, – прервал он Марианну. – Ты знаешь, как меня зовут? Не знаешь? Меня зовут Аймар Тупи-Гуарани, но ты зови меня просто Аймар. А я буду звать тебя… ну, как мне тебя называть?

– Марианна. Так можете меня называть. И мы вернёмся к этому разговору, когда вы выздоровеете. Хорошо?

– Вы смеётесь надо мной, – вдруг помрачнел Аймар, – а ведь я говорю серьёзно. Я никогда не был женат, и жизнь моя сложилась так глупо, мне всегда не везло, родители мои умерли от какой-то подлой лихорадки, когда я был ещё младенцем. И я всю жизнь выбивался в люди. И я стал лётчиком, летал в США, в Японию, Великобританию, но однажды мне дали не самолёт, а таратайку, он в воздухе стал разваливаться, пришлось катапультироваться – и вот результат: болячки меня одолели.

С грустью и жалостью слушала Марианна сбивчивую речь этого несчастного, безнадёжно больного, для которого вдруг блеснул луч надежды. А бедняга уже тяжело дышал, голова его упала на грудь, и видно было, что та крошечная вспышка энергии, благодаря которой он смог сесть на кровати и съесть несколько кусочков салата и ложку риса, отняла у него весь запас сил. Она сняла с его одеяла столик-поднос с блюдами, которые в основном были нетронуты, вынула из-под спины лишнюю подушку, уложила и погладила его по щеке, как ребёнка. Так когда-то укладывала она спать маленького сына, и малютка требовал, чтобы она обязательно посидела у его кровати, до тех пор, пока он уснёт. Это была такая славная материнская обязанность – сидеть у кровати, мурлыкать песню, поглаживать тихонько по щеке…

– Придёшь завтра? – засыпая, спросил Аймар. – Приди…

– Приду, милый, приду, – повторяла Марианна. Она не убрала своей ладони с его впалой щеки и, склонившись над его подушкой, нашёптывала какие-то добрые, хорошие слова, говорила, что он ещё будет счастлив, что всё плохое пройдёт, что она никогда его не оставит… И – удивительное дело! – этот человек, которого она знала всего несколько часов, стал ей вдруг близок и дорог, и сердце её болело и ныло от жалости к нему.

Марианна вернулась в ординаторскую со следами слёз на лице, похудевшая, вернее, как-то сразу осунувшаяся. Доктор Кумар, только что вернувшийся после осмотра пострадавших в огне на лайнере «Тамиланд», сказал, что есть тяжёлые больные, которые могут не дожить до утра, поэтому, медперсонал, сегодня всю ночь будет дежурить, и спасать этих людей.

– Среди них есть совсем молодые, – тяжело вздохнул он, наливая себе из термоса чёрного, как пиво, чая.

– Если вы не против, – попросила Марианна, – я тоже буду дежурить.

– Нет, – резко ответил Кумар, – в ожоговом отделении вы не нужны. Там многоопытные едва выдерживают… Хотите чаю?

– Спасибо, доктор, нет, чаю не надо. Вы правы, я пойду, отдохну. Какой я помощник, я не выношу вида крови… А этот несчастный, которого я приняла за старика, Аймар…

– Да, у бедняги слишком много травм, и беда его ещё в том, что никто его нигде не ждёт, никто его не навещает. Как-то, впервые дни после катастрофы, кто-то из его товарищей справлялся, как, мол, летел с высоты пять тысяч метров и жив? Я даже не знаю, завели ли в связи с катастрофой уголовное дело, ответит ли хоть кто-нибудь за лётчика, ведь он теперь инвалид на всю жизнь.