Луи-Никола Даву - [9]

Даву оказался одним из последних маршалов, с кем Наполеону пришлось иметь дело. Бывший император ждал в Мальмезоне документов для отъезда в порт Ларошель. И тут Луи совершил поступок, противоречащий его прошлым отношениям с Наполеоном и характеризующий его личную грубость. Принимая у себя генерала А. Ш. Флао де ла Бийардери, посланного из Мальмезона, он сказал: — Ваш Бонапарт окажет всем услугу, если избавит нас от себя[17].

Со вторичным прибытием Людовика XVIII в Париж для Даву опять все повторилось, но уже в худшем варианте: маршала объявили персоной нон-грата в столице и отобрали поместье в Савиньи. Легитимисты вообще были настроены к нему крайне отрицательно. Началась Вторая Реставрация. Она сурово обошлась с теми, кто ранее поддерживал "узурпатора". 28 июня 1815 г. вышла в свет королевская прокламация. В ней, помимо прочего, говорилось о наказании "пособников узурпатора". Был составлен список людей, относившихся к этой категории: 54 имени, из них 17- военных. Увидев в проскрипционном списке имена ряда своих генералов и штаб-офицеров, Даву написал военному министру, чтобы правительственные репрессии обрушились лично на него, а не на тех, кто выполнял его приказы.

Большой победой ультрароялистов считались расстрелы генерала Ш. -А. Лабедойера и маршала Нея. 21 ноября открылся знаменитый процесс над князем Московским, в котором со стороны других маршалов империи было высказано столько же предательства, сколько и порядочности. Даву повел себя достойно. Невзирая на запрет въезда в столицу и преследуемый полицией, Луи прибыл на процесс и выступил там в защиту обвиняемого, того самого Нея, которого возненавидел в конце Русской кампании[18]. Но доводы герцога Ауэрштедтского не были приняты во внимание. Напротив, за подобные действия против нового правительства и нежелание переменить политические взгляды 27 декабря 1815 г. его лишили всех званий, титулов и без жалованья отправили в ссылку в Лувье. Его портрет вынесли из "Залы маршалов" в Тюильри. Потеряв источники всех доходов, победитель пруссаков находился в большом затруднении. Он жил в ссылке на 3 франка 50 сантимов в день, в маленькой квартирке и в компании единственного человека — камердинера Майера. Бюджет Даву был столь мал, что траты в 36 су за пересылку одного письма выводили его из равновесия.

25 июня 1816 г., после того как первая волна ненависти роялистов спала, о Даву вспомнили. В качестве монаршей милости ему позволили взять обратно замок Савиньи. Но Луи пришлось ждать еще два месяца, когда ему возвратили звания и титулы, а Людовик XVIII вручил Даву жезл маршала, теперь уже — маршала Франции. 5 марта 1819 г. князь Экмюльский стал пэром. Состоялось его примирение с новой властью. Жизнь Луи и в Савиньи, где он был хозяином, и в Париже, где он заседал в Люксембургском дворце (там размещалась Палата пэров), оказалась серой и однообразной. Даву признавался в умеренном либерализме. Его речи слушали. Одна из них касалась наказаний за проступки прессы и ссор между министерством печати и издателями газет.

Жизнь Даву была невеселой и в личном плане. Его здоровье ослабевало. Когда же он потерял дочь Жозефину, графиню Вижье, умершую при родах менее чем в 20 лет, то не перенес этого удара и слег. 21 мая 1823 г. нотариусы, которым Даву совсем недавно успел продиктовать завещание, нашли его беспомощно лежавшим на полу. 28-го он принял причастие из рук кюре, а 1 июня его не стало. Маршал умер от острого заболевания легких в своем особняке на ул. Сен-Доминик, купленном им в 1812 году.

Похороны Даву состоялись на кладбище Пер-Лашез, где сейчас на его могиле находится памятник. Никто из властей предержащих не явился, чтобы проститься с маршалом. Его постарались похоронить тихо и незаметно. Ветеранам наполеоновских войн, сражавшимся под его начальством, ведено было не являться на это мероприятие. Невзирая на запрет, многие из Дома инвалидов сумели пробраться на кладбище. Некоторые даже перелезали через забор. Правительство хотело наказать тех, кто нарушил распоряжение и пришел проститься с герцогом Ауэрштедтским. Только личное заступничество его жены перед королем спасло их.

Эме Даву пережила супруга на 45 лет, провела их в ссылке и умерла в 1868 году. Она оказалась при Второй империи одним из последних свидетелей блеска Первой империи. Из восьми детей князя Экмюльского выжили четверо: Луи (1811–1853) стал вторым герцогом Ауэрштедтским и последним князем Экмюльским (он умер холостяком), а также Жозефина (1805–1821), Адель (1807–1885) и Аделаида (1815–1892). По мужской линии потомков маршала не осталось. Правда, в середине 1880-х годов жил еще пятый герцог Ауэрштедтский — племянник Луи (сын Шарля, его брата), который по специальному разрешению Наполеона III получил 17 сентября 1864 г. этот титул.

Из всех наполеоновских маршалов Даву был единственным, кто не проиграл ни одного сражения до Русской кампании. В отличие от подавляющего большинства коллег, он любил и умел действовать самостоятельно, воевать меньшими силами против превосходящих сил, и о нем нельзя сказать, что он был лишь "точнейшим исполнителем воли Наполеона"