Лучший для тебя - [42]

Никто и никогда не делал ему подобных сюрпризов. Не наряжался в самое откровенное нижнее белье, испытывая при этом невинную стыдливость. Перешагнула через себя, только чтобы ублажить его, Кошира. И повторила все, что он сделал для нее. Ведь и опыта у Тамары в этих вопросах не было. Щемящее чувство сковало грудь манаукца в тот момент, когда замерев на пороге ванной комнаты, он увидел невинную деву, сидящую на бортике ванной и склоняющуюся над водой. Закусив губу, она хмурилась, глядя на плавающие свечи. Белоснежный рисунок ажура инеем покрывал лишь часть тела Тамары, открывая соблазнительные линии.

Кошир не знал, что полнота может так красить женское тело. Тело, в котором жил самый настоящий огонь чистой души.

В его бело-красном мире густые каштановые волосы жены были настолько яркими, настольно притягательными. Жаль, что Тамара постоянно их забирала назад, сворачивая в тугой пучок. Надо гордиться таким богатством, выставлять напоказ, чтобы завидовали те, кому приходится краситься, чтобы добиться такого натурального цвета.

И большие зеленые глаза покоряли своим чистым цветом. Как Кошир устал от однообразия альбиносов, с которыми прожил уже больше тридцати лет. В разнообразии и буйстве красок жена была свежим глотком самой вкусной родниковой воды. Идеальная во всех отношениях и совершенно неподходящая для гадюшника, коим является двор при шиямате.

Обыграв мать на полшага, Кошир прятал улыбку, видя, что шиямата еще не догадалась, что сын решил сыграть свою сольную партию. Он выжал из плана матери все, что только возможно, чтобы выйти из-под покровительства сестренки и тотального контроля шияматы.

Изгнанник, опозоренный, теперь он мог смело устраивать свою жизнь вместе с Тамарой. Вдали от материнских интриг и ее планов на будущее. Сейчас, держа в руках жену, Кошир за нее любому был готов рвать глотку.

Любому…

Опять мысли свелись к капитану. Вспомнился порыв жены, когда стала выгораживать его, Кошира. А ведь он был готов сам ей признаться, что он — причина всех ее злоключений. Это из-за него ее уволили. А она… Тамара даже слушать не стала, обвинив во всем ущербного. В этот момент сердце затопила радость, приправленная черным удовольствием. И злая усмешка растянула губы.

И Тамара ее заметила, Кош не успел стереть усмешку с губ вовремя. Тамара напряглась в его руках, и янарат ждал обвинений в свой адрес. Но и тут Тамара оставалась верна себе, она не хотела видеть в нем зла. И она его не увидела. Свят тот, кто не ведает. А Тома и была святая наивность. Повезло Кошу с ней безмерно. Оскалившись, янарат решил, что перед тем как покинуть корабль, стоит отблагодарить капитана. От всего сердца…

* * *

Утром Тамара выгнулась как кошка, сладко зевнула, а Кошир с улыбкой за ней наблюдал. Большие красивые глаза жены распахнулись, являя миру свою искрящуюся от удовольствия зелень. Розовые губки улыбались. И вот все это придется затмить неприятными новостями. Хотя почему неприятными, очень даже приятными. Возвращение домой! Что может быть лучше?

— Добрый день, детка, — проворковал манаукец, склоняясь над женой и целуя в губы.

Поцелуй получился очень целомудренный по сравнению с теми, которыми обменивались несколько часов назад в ванной комнате.

Женушка счастливо улыбнулась, облизывая губы.

— Доброе, Кош, — с нежностью ответила, переворачиваясь на живот и лукаво поглядывая на него.

— Надо завтракать и выдвигаться, — попытался вернуть серьезный настрой жене, которая сейчас пребывала в самом благодушном настроении.

— Куда? — нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Ты что, забыла? — пожурил ее Кош, опуская руку на голову, чтобы тут же взлохматить густые локоны. — К твоей матери в гости.

— Ой, точно, — стукнула себя ладошкой в лоб, чем вызвала тихий смех у мужа.

Смешная и ласковая, как котенок.

— Да, а то капитан уже рвет и мечет, — солгал Кош, на самом деле Джексон был в отчаянии и умолял.

— По какому поводу? — продолжала лежать на кровати Тома, даже не предпринимая попыток встать с нее.

— Да скоро делегация с проверкой прилетает на корабль, а мы все еще тут.

— Делегация? — еще сильнее нахмурилась женушка, поправляя волосы. Она явно хотела разобраться, что происходит на корабле, а вот этого уже не надо было самому Кошу. — Но мы же военный корабль, нужно же разрешение.

— Том, все у них есть и скоро прилетят, а нам надо бежать! Давай умывайся, и обворуем твою кухню напоследок, — подбивал к действию жену Кош и сам встал, показывая пример Томе.

— Кош, а разве можно? — сразу напрягалась Тамара, соизволив встать с кровати.

Вот он — рычаг давления на женушку. Сразу всполошилась, о ее кухне заговорили. Даже пусть и бывшей, а занервничала!

— Можно, можно, — посмеивался над своими мыслями манаукец, надевая нижнее белье. — Я сам себе разрешаю и выполняю свои же приказы. Ты собирайся, а я схожу, приготовлю нам поесть.

С роботом Тома бы спорить не стала, а она уже числилась уволенной и не имела прав находиться в кухне. А вот против Кошира робот не выдержит — сломается.

В коридоре манаукец встретил побратима, Жибора, который шел явно к нему и сладко улыбался, как кот, объевшийся сметаны.