Лучшие в мире ученики, или Как научить детей учиться - [26]

И все равно критика нападала на Единый комплекс стандартов. Указывали на то, что, если учителя не имеют достаточных знаний математики или подготовки, чтобы воплотить их в жизнь, стандарты останутся лишь на бумаге. По иронии судьбы, власти Миннесоты отказались принять эти стандарты, предпочтя продолжать работать с уже существовавшими. Техас, Вирджиния и горстка других штатов сделали то же самое. Оставалось посмотреть, предпримет ли Америка этот очевидный шаг в направлении школ мирового уровня или повернет назад.

Интересно, что единственным уроком, который Эрик любил в Корее, была математика. Он заметил это в свой первый учебный день. В Корее преподавали математику как-то иначе – так, что даже в Миннесоте это трудно было вообразить.

Был, по-видимому, урок геометрии. Так как Эрик всегда разбирался в геометрии и окончил среднюю школу, он понимал большинство заданий. Однако он заметил, что здесь изучали геометрию совершенно не так, как учил ее он.

Учитель соединял тригонометрию и вычисления в одном уроке, проводя нить объяснений через дисциплины, будто геометрия была лишь одной солнечной системой в большой вселенной математики. Разные дисциплины вместе помогали решать задачи в реальном мире, где математика не помещалась в рамки четких категорий. Все-таки геометрия наука о формах, а вычисление – наука об изменении. Чтобы понимать, как ведут себя формы, меняясь – возможно, для разработки видеоигр, – вам понадобятся обе.

Эрик словно пробуждался. Он не знал, что геометрия может быть такой интересной. Он всегда хорошо успевал по математике в Миннесоте, но иногда она казалась ему скучной. В третьем классе учитель сказал его матери, что у него трудности со сложением двузначных чисел и он ужасно сдал тест. Мама попросила показать тест и заметила, что Эрик оставил многие вопросы без ответа. Затем она взглянула на лист с ответами на расстоянии вытянутой руки и увидела, что заполненные графы образуют некую форму. Это была буква «Э». Эрику так надоела математика, что он развлекался, изображая свой инициал в опросном листе.

В 2009 г. большинство опросов американских родителей показали, что они считают более важным для детей окончить среднюю школу с хорошими навыками чтения и письма, чем со знанием математики и естественных наук.

В Корее математика шла как по маслу. Когда учитель задавал вопросы, дети отвечали так, словно математика – это язык, который они знают наизусть. Как и в классе Тома в Польше, калькуляторы были под запретом и дети считали в уме.

Эрика впечатлило понимание исчисления на уровне второго курса. Эти корейские дети из обычного класса лучше справлялись с математикой, чем второкурсники у него на родине. Если в Миннесоте увидели, что дети могут подняться на более высокий уровень в знании математики, то Корея доказала, что это не предел.

А остальные штаты в основном продолжали недооценивать возможности детей, и сами дети это понимали. Когда Ким, Эрик и Том росли, 4 из 10 американских четвероклассников говорили, что их задания по математике слишком легкие. К 8-му классу 7 из 10 детей пошли в школу, которая даже не предлагала курса алгебры с содержанием, стандартным для большинства других стран. Не случайно американские дети отставали от сверстников из более умных стран – они, по существу, посещали дополнительные занятия по математике независимо от того, нужно им это или нет.

В сравнении с другими странами типичный урок математики в 8-м классе в США включал в себя задания 6-го или 7-го класса, по тем же меркам лучше всего успевающие страны учили восьмиклассников математике по программе для 9-классников.

Почему математические способности американских детей постоянно недооценивались?

В промежуточной школе и Ким, и Том решили, что математика – это предмет, который ты или понимаешь, или нет, и они не понимали.

Интересно, что о чтении большинство американских детей такого не говорили. Если ты плохо успеваешь по чтению, то можешь, как полагает большинство людей, все наверстать благодаря усердным занятиям и хорошему учителю. Но в США математика почему-то считалась едва ли не врожденной способностью, наподобие феноменальной гибкости.

А дело в том, что взрослые американцы не любили математику или не считали, что она важна для жизни. В 2009 г. большинство опросов американских родителей показали, что они считают более важным для детей окончить среднюю школу с хорошими навыками чтения и письма, чем со знанием математики и естественных наук. Как будто математика была факультативным предметом наподобие рисования. Половина этих родителей сказали, что в школе их детей нормально учили естественным наукам и математике, и они были правы, если исходить из стандартов другой эпохи.

Но по современным стандартам любая достойная работа требовала свободного владения математикой и естествознанием. Снабженцы должны были уметь учитывать инфляцию в смете. Рентгенотехники использовали геометрию. В реальной жизни математика уже давно не была факультативной.

Общепризнано, что маленькие дети легко обучаются языкам. В возрасте 2–3 лет их мозг воспринимает и интегрирует второй или третий язык с такой скоростью, с какой не могут соперничать десятилетки. Почему мы не поняли, что математический язык для них то же самое?