Лучшие страхи года - [94]
— Смягчится еще, — сказал Гриннан. — Затронул я ее любопытство. Ничего не сможет поделать.
— Сомнительно мне.
— Смотри — и увидишь. Разожжем огонь, парень. Вот на этой прогалине.
— Она прилет и бросит в него свою шутиху. Ослепит нас, а потом…
— Заткнись и делай что сказано. Говорю тебе, она все равно уже что жена мне. Сердце ее в моей руке, как крольчонок.
Я был уверен, что он ошибается, но послушался, ибо огонь — это еда, а один вид ведьминого домишки пробудил во мне зверский голод. Пока я щепой огонь подкармливал, откопал рядом маленький камешек и грязь с него стал посасывать. Гриннан велел мне пахучую похлебку сварганить. Рыба соленая, да морской сельдерей, да шафран с куркумой.
Когда повалил густой запах, дверь ухнула-бухнула, и ведьма тут как тут. Ох, совсем как в снах моих: наскочит, недоброе затаив, а тебе и невдомек, что на уме у нее. Но на сей раз я был тут с Гриннаном, а не с моей Киртель. Гриннан большой и красивый, и цель у него своя. А я знаю, что нет в мире волшебства — только фокусы, которыми невинных да наивных дурят. Гриннан никому другому меня дурить не позволит: эту честь он себе оставил.
— Сей момент убери свою вонь вонючую прочь из моего сада! — закричала пылетуха.
Гриннан поклонился, будто та поприветствовала его разлюбезнейшим образом.
— Не желает ли мадам к нам присоединиться? Этого чудеснейшего буй-и-беса и ей хватит вдосталь!
— Вот еще, и прикоснуться-то не подумаю к этакой гадости. Что за дрянь чужеземная…
Даже я слышал в ее голосе жадность, но старуха тут-же постаралась заткнуться.
Тотчас у нее под носом Гриннан начерпал целую миску желтой, плещущей через край похлебки, полной лакомых кусочков. Очень скромно — скромником-то он умел быть при надобности, хоть и большой человек, — миску ей протянул. Ведьма отпрянула, но он водрузил похлебку на столик маленький, стоявший у двери. На тот самый, о который я со всего маху приложился по своей неловкости, когда от старухи сбегал. Так сильно, что до сих пор при одной мысли об этом синяки на ребрах чувствую. Помню, пнул я его, из двери выбираясь, и отшвырнул прочь, думая, что самой пылетухе ножку подставляю. Но вместо того Киртель об него споткнулась, а тетка вышла, за ноги ее вздернула и вослед мне взревела, а столик с дороги отпихнула ногой, и побежала, Киртель у нее в кулаке, как черепашка, барахталась, а ведьма снова столик со всей силы пнула, и…
«Бамс!» — хлопнула дверь домишки.
Гриннан, ко мне повернувшись, тихонько посмеивался:
— Она наша. Как только кто-то твоего кушанья отведает, Ганни, смело можешь его яства есть. Будет тебе сегодня вечером рыба и луковый пирог!
— Тьфу!
— Ах, мы ревнуем? Не нравится тебе, что старый Гриннан хлебает из чужих горшков, а?
— Вовсе нет! — Я свирепо уставился на него в ответ на его ухмылку. — Уродина она, вот и все. Старая такая. Я не знаю, как ты даже подумать мог…
— Ну, я и сам не ландыш душистый, золотце мое, — ответил он. — И благодарен любому цветку, дающему себя сорвать.
Не настолько стар я был и не в таком отчаянии, чтобы посмеяться над этой шуткой. Вместо этого я толкнул к Гриннану его миску с похлебкой.
— Ах, буй-и-бес, — сказал он сквозь пар. — Пища богов и соблазнителей.
Когда пылетуха пустила нас внутрь, я сразу в угол глянул: клетка тут как тут! Чиненная в нескольких местах свежими ивовыми прутьями, но точно того же узора. Сейчас в ней сидел зверек, но какой — в таком тусклом свете углядеть было трудно. Очень тощая кошка или хорек, быть может… Бродил вдоль прутьев туда-сюда и поглядывал на нас маленькими блескучими глазками, а пах так, будто мочу в мех втирали заместо помады. От меня никогда не воняло так, когда я сам живал в этой клетке. Я-то хорошо ел, помню. И жирел. Оставались объедки — ведьма собирала их в чашечку с блюдечком, — но я все равно стал слишком толстым.
Вот, и когда Киртель выпустила меня, я кое-как заковылял прочь. Лишь только глиняный домик скрылся из виду, я сразу остановился и просто стоял столбом посреди леса, не в силах отдышаться, чтобы дальше двинуться, ведь столько недель в клетке бил баклуши.
Вот почему, когда Гриннан впервой увидел меня, он сказал: «Что за пышка сдобная? Что за пирожок сладкий? Где ты отрастил такие круглые щечки?» И тут же набросился на меня, как на жареную баранью ногу голодный. Много-много дней прошло, прежде чем он попользовался мной отощавшим, и тощим я впредь и оставался.
А сейчас он пылетуху обрабатывал.
— Боже, сколько трав! Должно быть, хозяйка — очень сведущая женщина! А сколько у нее горшков, Ганзель! Горшки на любой случай!
Верно-верно, чуть не сказал я, и на случай, чтобы голову испечь, помнишь?
— Да, мадам здесь с удобством устроилась! — Он огляделся с таким видом, будто вместо вонючей лачуги с ведьмой посередке попал в зачарованный дворец. — Я немного запамятовал — вы говорили, имя ваше…
— Не говорила я. Мое имя не для таких, как ты!
Она так поджала губы, что рот исчез средь морщин, и принялась бродить туда-сюда, стучать горшками да сковородками и бросать на него колючие взгляды, но я такое уже видал. Мы ж все равно тут внутри, правда ведь? Уже кое-что!
— О, игра в угадайку! — восхищенно воскликнул Гриннан. — У вас, должно быть, чудное имя, исполненное силы. Я уверен. Бридда, быть может, или Герт. Или что-то огненное и страстное, как Роззавита, а?
О рассказе, вошедшем в настоящую антологию, писатель говорит следующее: «„Стандартная ширина колеи" была написана для альбома Марка Аткинса «Тринадцать». Замысел книги состоял в том, чтобы послать тринадцати писателям по фотографии обнаженной женщины из коллекции Аткинса с просьбой написать рассказ, „иллюстрирующий" изображение… Уже давно люди называют Шепердз-буш - довольно грязный район, где происходит действие, - новым Ноттинг-Хиллом, модным районом в полутора милях отсюда. Сделано немало усилий, чтобы приукрасить Шепердз-буш, но пока алкаши и психи будут общаться с представителями Би-би-си (и, возможно, их будут путать), этот район никогда не утратит той противоречивости, которая делает его столь интересным».
Двое мужчин отправляются на охоту в лес поискать редкую лесную кошку, дабы набить из неё чучело... Рассказ из мистической антологии о кошках «Финт хвостом».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молодой преподаватель Гэри, получив вакансию, покидает тесный Лондон и переезжает в спокойный и привычный Манчестер. В городе его ждёт преподавание курсов писательского мастерства в местном учебном заведении. В первый же день он начинает ухаживать за симпатичной студенткой, но как далее выясняется, у нее есть некая тайна…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
Берег Охотского моря. Мрак, холод и сырость. Но какие это мелочи в сравнении с тем, что он – свободен! Особо опасный маньяк сумел сбежать во время перевозки на экспертизу. Он схоронился в жутком мертвом поселке на продуваемом всеми ветрами мысе. Какая-то убогая старуха, обитающая в трущобах вместе с сыном-инвалидом, спрятала его в погребе. Пусть теперь ищут! Черта с два найдут! Взамен старая карга попросила его отнести на старый маяк ржавую и помятую клетку для птиц. Странная просьба. И все здесь очень странное.
В книге собраны предания и поверья о призраках ночи — колдунах и ведьмах, оборотнях и вампирах, один вид которых вызывал неподдельный страх, леденивший даже мужественное сердце.
Двадцатые — пятидесятые годы в Америке стали временем расцвета популярных журналов «для чтения», которые помогли сформироваться бурно развивающимся жанрам фэнтези, фантастики и ужасов. В 1923 году вышел первый номер “Weird tales” (“Таинственные истории”), имевший для «страшного» направления американской литературы примерно такое же значение, как появившийся позже «Astounding science fiction» Кемпбелла — для научной фантастики. Любители готики, которую обозначали словом “macabre” (“мрачный, жуткий, ужасный”), получили возможность знакомиться с сочинениями авторов, вскоре ставших популярнее Мачена, Ходжсона, Дансени и других своих старших британских коллег.
Сережа был первым – погиб в автокатастрофе: груженый «КамАЗ» разорвал парня в клочья. Затем не стало Кирилла – он скончался на каталке в коридоре хирургического корпуса от приступа банального аппендицита. Следующим умер Дима. Безалаберный добродушный олух умирал долго, страшно: его пригвоздило металлической балкой к стене, и больше часа Димасик, как ласково называли его друзья, держал в руках собственные внутренности и все никак не мог поверить, что это конец… Список можно продолжать долго – Анечка пользовалась бешеной популярностью в городе.