Лучшие классические детективы в одном томе - [37]

Не могу сказать наверное, чего эти слова причинили мне больше – испуга или огорчения. Будь я помоложе, я бы признался в этом мистеру Фрэнклину. Но когда вы стареете, приобретаете превосходную привычку: в тех случаях, когда не знаешь, как поступить, – помолчать.

– Она пришла сюда с кольцом, которое я обронил в своей спальне, – продолжал мистер Фрэнклин. – Я поблагодарил ее и ждал, разумеется, что она уйдет. Вместо этого она остановилась против моего стола и уставилась на меня самым странным образом: полуиспуганно и полуфамильярно – я не мог разобрать. «Странное это дело насчет алмаза, сэр!» – сказала она вдруг неожиданно. Я ответил «да» и ждал, что будет дальше. Клянусь честью, Беттередж, мне кажется, она, должно быть, не в своем уме! Она говорит: «Алмаза-то ведь не найдут, сэр, не так ли? Нет, не найдут и того, кто его взял, – я поручусь за это». Она кивнула мне головой и улыбнулась. Прежде чем я успел спросить ее, что все это означает, за дверью послышались ваши шаги. Она, верно, испугалась, что вы застанете ее здесь. Как бы то ни было, она изменилась в лице и ушла из комнаты. Что это может значить?

Я не мог решиться даже тогда рассказать ему историю этой девушки. Ведь это попросту значило бы обвинить ее в этой краже. Кроме того, предположив даже, что я рассказал бы ему все откровенно, и допустив, что алмаз украла она, – причина, почему из всех людей на свете Розанна выбрала именно мистера Фрэнклина, чтобы открыть свою тайну, все равно осталась бы неразгаданной.

– Я не могу решиться обвинить эту бедную девушку только потому, что она ветрена и говорит очень странно, – продолжал мистер Фрэнклин. – А между тем, если она сказала инспектору то, что сказала мне, – как он ни глуп, я боюсь…

Он остановился, не досказав остального.

– Лучше всего будет, сэр, – ответил я, – если я передам об этом миледи при первом удобном случае. Миледи принимает дружеское участие в Розанне, и очень может быть, что эта девушка была только развязна и безрассудна. Когда в доме какие-нибудь неприятности, сэр, служанки всегда любят смотреть на дело с мрачной стороны, – это придает бедняжкам некоторый вес в их собственных глазах. Если кто-нибудь болен, уж наверное, они будут предсказывать, что больной умрет, а если пропала драгоценность, они заявят, что ее уже никогда не найти.

Такой взгляд на дело, кажется, очень облегчил мистера Фрэнклина; он сложил телеграмму и прекратил разговор. Отправляясь на конюшню, чтобы приказать заложить кабриолет, я заглянул в людскую, где слуги как раз обедали. Розанны Спирман между ними не было. Спросив о ней, я узнал, что она вдруг занемогла и пошла в свою комнату прилечь.

– Странно! Она казалась совсем здоровой, когда я недавно видел ее, – заметил я.

Пенелопа вышла вслед за мной.

– Батюшка, не говорите так, – сказала она, – вы этим еще более вооружите прислугу против Розанны. Бедняжка сохнет по мистеру Фрэнклину Блэку.

Это было уже другое объяснение странностей Розанны. Если Пенелопа была права, это значило, что девушка готова была наболтать что угодно, лишь бы мистер Фрэнклин заговорил с ней.

Я сам наблюдал, как запрягали пони. В адской сети тайн и неизвестностей, теперь окружавших нас, право, утешительно было глядеть, как пряжки и ремни понимали друг друга. Когда вы видите, как пони запрягают в оглобли, – это уже нечто, не подлежащее сомнению. А это, позвольте вам сказать, уже нечто в доме, где всех раздирают сомнения.

Подъезжая в кабриолете к парадной двери, я увидел не только мистера Фрэнклина, но и мистера Годфри и инспектора Сигрэва, ожидавших меня на лестнице.

Размышления инспектора (после того как ему не удалось найти алмаз в комнатах или в сундуках слуг), по-видимому, привели его к новому заключению. Все еще будучи убежден, что алмаз украден кем-то в доме, наш опытный сыщик был теперь такого мнения, что вор действовал заодно с индусами, и он предложил перенести следствие к фокусникам в фризинголлскую тюрьму. Узнав об этом новом решении, мистер Фрэнклин вызвался отвезти инспектора обратно в город, откуда можно было телеграфировать в Лондон так же просто, как с нашей станции. Мистер Годфри, все так же упорно веривший в мистера Сигрэва и чрезвычайно желавший присутствовать при допросе индусов, просил позволения поехать с инспектором во Фризинголл. Один из полицейских должен был остаться в доме на случай какого-нибудь непредвиденного обстоятельства. Другой возвращался с инспектором в город. Таким образом, все четыре места в кабриолете были заняты.

Прежде чем мистер Фрэнклин взялся за вожжи, он отвел меня в сторону на несколько шагов, чтобы никто не мог нас слышать.

– Я подожду посылать депешу в Лондон, – сказал он, – пока не увижу, что выйдет из допроса индусов. Я, собственно, убежден, что этот тупоголовый полицейский ровно ничего не обнаружит и просто старается выиграть время. Мысль, что кто-нибудь из слуг был в заговоре с индусами, по моему мнению, сущая нелепость. Наблюдайте-ка хорошенько в доме, Беттередж, до моего возвращения и постарайтесь выпытать что-нибудь у Розанны Спирман. Я не прошу у вас чего-нибудь унизительного для вашего достоинства или жестокого по отношению к девушке – я только прошу вас пустить в ход всю вашу наблюдательность. Тетушке мы представим все это как пустяки, но дело гораздо серьезнее, чем вы, может быть, предполагаете.