Лучшее за год 2007: Мистика, фэнтези, магический реализм - [8]

Я сама принесу тебе молока, — предложила она.

Оно не для меня. Молоко мне не нужно и никогда не было нужно, — объяснил он. — Молоко предназначалось жизни вокруг меня, а я жил на кромке этой жизни.

— Здесь холодно. Из-за дождя все отсырело, — решительно заявила Доминик. — Мы разожжем огонь, бабуля, и перетащим его в кухню, в тепло. Не волнуйся, — добавила она в ответ на горестное выражение лица бабушки. — Я не потеряла голову. И свое сердце я ему тоже не отдала. Вовсе нет. Я возьму винтовку и не выпущу ее из рук. — Одной рукой она подняла с пола ружье. А другой собрала разбросанные по половицам сучки и листья — на растопку.

Мими Готье уронила голову на руки и пожелала умереть. Но сбита она была крепко, по-деревенски, и жизнь не захотела покинуть ее. Так что в скором времени она выпрямилась, расправила плечи и пошла поддерживать огонь, переливать молоко, бранить внучку, проклинать врага, протирать шваброй просочившуюся под дверь дождевую воду и оплакивать — с сухими глазами — живых и мертвых.

Р. Т. Смит Лавка Хортона

Р. Т. Смит — издатель журнала «Шенандоа: вестник Университета Вашингтона и Ли». В числе его книг — «Гонец» («Messenger», 2001), удостоенный Премии Виргинской Библиотеки, и «Зал дуплистого ствола» («Hollow Log Lounge», 2003), получивший поэтическую премию Мориса в 2004 году. Первый сборник рассказов Смита — «Вера» («Faith», 1995); второй, «Преподаватель» («Docent»), практически закончен. Рассказы Смита печатались в «Best American Short Stories», «New Stories from the South», «Southern Review», «Virginia Quarterly Review» и «Missouri Review». Смит и его жена, поэтесса Сара Кеннеди, живут в Рокбридж-Конти в штате Виргиния.

Стихотворение «Лавка Хортона» было впервые опубликовано в «The Georgia Review».

На гнилых стропилах в заросшем поле

Жестяная кровля шуршит под ветром —

Может, починить? А под этой крышей —

Дровяная печь, крашеный прилавок,

А в углу над кружкой сидит рассказчик:

«Вот он и пошел»… «И ему та ведьма»…

Пусть себе бычки нынче дешевеют:

Здесь любому фермеру по карману

Табачок, конфетки, покой, беседа.

Я едва познал этот зуд — и слушал,

Как Ньют Купер, важно дымя, клянется,

Что-де упокойник однажды ночью

У него сожрал битюга в конюшне.

Вот Эд Такстон хвалится старым банджо —

За него он дьяволу продал душу,

а звучит-то как! Даже зубы сводит.

А Сид Сигер шепчет: одна девица

Поутру купалась в меду душистом

И средь бела дня улетала в небо.

Я тогда не знал, что за каждой сказкой,

Для меня сиявшей небесным светом,

Прячутся свои горести и раны —

Целый мир мучений и страшных шрамов.

Я был городской, и в волшебной лавке

Я мечтал о том, что считал запретным:

Как заставить всех, позабыв о правде,

Мой ловить мотив — сладостный, но лживый?

Чем они берут? Где им варят зелье?

Как бы я хотел чаровать, морочить,

Увлекать, манить — но уже не помню

Эти вечера в желтом свете лампы,

Эти вечера — ледяное пиво,

Лимонад, тянучки и запах пота —

Я их не украл? Или это Фолкнер?

У него ведь тоже — над стойкой ястреб

И ножами дощатый пол изрезан.

Сам не без греха — я уже не знаю.

Лакрица? Полынь? Да. А вот ветчинный

Окорок — свисал с балки? Нет, не помню.

Кто же мне сказал — без хорошей байки

Ты, мол, не мужик? Джонатан Уайтфилд?

Или его брат Эйби — тот, который

Осенью попал под комбайн?

А Ховис Говорил: «Ты знаешь, на мне однажды

Загорелись брюки — от чистой злости».

Все это теперь — черепки, обрывки

И немой вопрос: может, мне удастся

Раскопать под листьями и полынью

И порог, и стены, крыльцо и крышу.

Чтобы от шагов заскрипели доски,

Чтобы по ступеням спустился Хортон —

Голос его — сорго, глаза — орехи, —

Нужен тот юнец, городской парнишка,

Не мужик еще — но готовый к байкам.

Пусть берет себе дьявольское банджо

И душистый мед… Улетаю в небо.

Саймон Бествик Смутная тень зимы

Саймон Бествик родился в 1974 году. Живет он в Свинтоне, бывшем шахтерском городке Ланкашира, пишет короткие рассказы, новеллы и пьесы. Время от времени играет на сцене. Любит рок и фолк-музыку, хорошие фильмы, вкусную еду, настоящий эль и односолодовый виски. Не любит: нетерпимость, официально-государственную религию и глупость.

Его работы появлялись в различных журналах, включая «Nasty Piece of Work», «Sackcloth and Ashes», «Terror Tales», «Scared to Death», «Enigmatic Tales», «Darkness Rising», «Fusing Horizons», «All Hallows» и антологию «Под землей» («Beneath The Ground»).

Рассказ «Смутная тень зимы» («А Hary Shade of Winter») впервые был опубликован в одноименном авторском сборнике Саймона Бествика.

Снег кружил на рождественском ветру, собираясь на лету в спирали и круги. Мягкая белизна покрыла тротуары и дороги, точно сахарная глазурь, иней припорошил живые изгороди и забор вокруг церкви; изморозь легла даже на надгробные плиты кладбища, на которое мы вошли через ворота покойницкой. Склонивший голову викторианский ангел словно нахлобучил снежную шапочку.

В морозных сумерках ярко горели огни церкви. Свет рвался из грязноватых оконных стекол, огни рассыпались по земле, по камням, по могилам — и по этому странному маленькому уголку погоста, втиснутому между двух стен, уголку, заросшему сорняками и отчего-то страшно запущенному в отличие от прочих участков ухоженного церковного кладбища. Земля тут была комковатая, неровная, утыканная деревянными покосившимися крестами.