Лучшее место на Земле - [20]

Рука снова ожила – тихонько двинулась куда-то к ребрам, а потом скользнула ниже и внезапно оказалась под майкой.

– Собственно, прошел еще месяц, прежде чем Алькор вернулся, – продолжил Скрипач. – Но он вернулся. И сказал, что… что он нашел способ перебросить меня туда, где оказался ты, но вот с возвращением проблемы – видимо, придется работать группой. Ну и предложил – либо я жду, когда они доработают это проход, либо – можно отправиться прямо сейчас и ждать возврата там. Можно догадаться, что я выбрал, правда? Шанс, что ты жив, он рассчитал как один к ста тысячам, но мне в тот момент и этого было довольно. Про мир он сказал, что это техногеника, белая, слабо развитая и очень странная. Предупредил, что с собой надо брать золото, лучше всего в виде цепочек и браслетов, которые всем гарантированно подойдут. Я смотался к транспортникам, купил полтора кило цепочек, горсть камней и… и на следующий день Алькор меня, собственно, сюда и перебросил.

Скрипач примолк, слабо пошевелился, устраиваясь поудобнее. На секунду его руки напряглись, но боль в покалеченном левом плече почему-то не возникла – видимо, рыжий удерживал ему плечо специально. Зачем?..

– Вывалился я точно там же, где и ты, под Домодедовом, – продолжил Скрипач. – Тоже, кстати, слегка приложился, но что такое три трещины на ребрах в сравнении с тем, что досталось тебе, верно? Полежал несколько минут и встаю. Гляжу – ко мне бегут два мужика и тетка. С носилками. Когда увидели, что я встал, – растерялись до отупения, – он хихикнул. – Они стоят, я стою… грязный весь, в пыли, упал же, ну и эти, охреневшие… Подошел я к ним, снял язык, удивился, что это русский, и начал расспрашивать. Ясное дело, что про тебя. Картинку показал. Да, отвечают, был такой. Но это уже давно, его, мол, больше чем полгода назад в Москву забрали, и ни слуху, ни духу. В коме, говорят, забрали. Скорее всего он уже умер.

Так, думаю. Приехали. Но надо сначала выяснить, что случилось, и хотя бы могилу найти… прежде чем руки на себя накладывать. Ну, объяснили они мне, как добраться, позвонили этому самому Федору Васильевичу, и через три часа я уже был в Москве. И…

Скрипач осекся, с минуту молчал.

– Когда я тебя увидел в этом коридоре, с этими сраными пробирками, я думал – убью. Убью своими руками, как двести лет назад еще обещал. Помнишь? Помнишь, еще бы ты не помнил… Думал и… не смог. Сижу, как последний придурок, рядом с тобой на полу, все эти раны, криво зашитые, рассматриваю, а внутри… меня как ножом кто-то режет… не знаю, как это объяснить, да и не нужно, наверное… Когда ты меня послал, когда милиция уехала, зашел за мной Федор Васильевич. Попробовали с ним поговорить, да что-то не особо тогда разговор вышел. Натянуто, не к месту и не в тему. Снял я комнату неподалеку и месяц пробовал к тебе как-то подобраться, а ты – ни в какую. Ну, это ты и сам знаешь. Про то, что я в кустах сидел и смотрел каждый день, как ты на этом дебаркадере в обмороки валишься, ты, конечно не знал… Через месяц меня отловил Васильич и вызвал на беседу. Так, говорит, и так. Вы бы лучше к нему больше не ходили. Почему, спрашиваю? А потому, что у нас, отвечает, его состояние вызывает большие опасения, а после ваших визитов все еще хуже стало. Так что вы лучше больше не появляйтесь. А как я, черт возьми, могу не появляться, когда у меня внутри от одной мысли, что все вот так сложилось, душа наизнанку? Хорошо, отвечаю. Если вы настаиваете, чтобы я не появлялся, сделайте что-нибудь, чтобы у меня такой возможности больше не было. Потому что не появляться я не могу… и не смогу, если поблизости буду. Ну, отвечает, это дело, надеюсь, поправимое. Зайдите завтра после шести ко мне, попробуем один вариант. Захожу к нему на следующий день, а у него в кабинете сидит пузатый пожилой мужик, судя по виду – большая шишка, классом не ниже самого Васильича. И лежит перед ним на столе «РП-17» с привинченным сбоку номером. Разговоров он разводить не стал, а напрямую, значит, спрашивает – молодой человек, вы можете определить, почему это устройство не работает? Посмотрел я на эту хреновину, и впервые за все время мне по-настоящему смешно стало. Они что, за идиота меня считают, что ли?.. Устройство это, отвечаю, не работает потому, что вы в нем аккумулятор не тем концом повернули, и лучше бы вам его повернуть обратно да заодно поджать клемму – передатчик казенный, а ну как сломаете и придется потом платить. Пузатый засмеялся, Васильич улыбается… ну что, Паша, возьмете радистом в колонну какую-нибудь или еще поговорить хотите? Поговорить со мной хотели и поговорили, про все подряд – от дизельных двигателей до выносливости и всего прочего. Как выяснилось, этот мужик работает в Ространсе, на какой-то высокой должности, и они меня через него, в порядке исключения, конечно, пихнули водителем-радистом на эти самые «БЛЗ». Такую работу, мало что престижную, да еще и очень хорошо оплачиваемую, тут просто так не получишь, ну и… ну, это тоже не важно, думаю. Прошел за неделю курс подготовки и оказался впервые вот в этом самом караване, на этой самой дороге. Из России в Турцию, в Стамбул. Состояние у меня на тот момент было – не приведи, Господи, потому что до этого я успел поговорить с Васильичем, и он мне в тактичной форме объяснил, что ты, по сути дела, умираешь, просто медленно. У тебя, мол, тяжелая депрессия, от медикаментозного лечения ты отказался, но вроде бы как вы перестали его тревожить, ему полегче стало. Правда, непонятно, надолго ли.