Лучшее место на свете – прямо здесь - [4]

Между ними так ничего и не случилось. Оливер держал вежливую дистанцию и был не очень-то разговорчив. Но на Ирис обрушилась лавина чувств.

Как и обещал, он появился в комнате Ирис с тарелкой супа в руках. Но Оливер пришел не один – его сопровождала похожая на дворняжку собака. Пес влетел в комнату, уселся на край сползшего на пол одеяла и начал шумно отряхиваться от снега.

Увидев, что он делает, парень хотел прогнать его с одеяла.

– Нет, пожалуйста! – взмолилась Ирис. – Оставь его со мной ненадолго. Он же замерз!

Пес, гордый собой, стал устраиваться на одеяле поудобнее.

– Этот кобель – дамский угодник, – улыбнулся Оливер. – Я зайду через пару часов, когда закончится моя смена, заберу его. Веди себя прилично, Пилоф! – сказал он собаке, перед тем как выйти из комнаты и закрыть за собой дверь.

Ирис получила, что хотела. Оливер собирался вернуться за собакой, которая уже закрыла глаза и тихонько посапывала, погружаясь в сон.

Странно, но в эту минуту, спустя столько лет, она вспомнила запах мокрой собачьей шерсти, наполнивший комнату…

Возникшая перед Ирис нескладная мужская фигура заставила вернуться к реальности. На компьютерных мониторах снова мигали сигналы входящих вызовов.

– Да что с тобой? – воззвал к совести Ирис ее начальник. – Не видишь, что нам звонят?

Стол прошлого

Солнце уже село. По дороге домой Ирис почувствовала сильное желание заглянуть во вчерашнее местечко со странным названием. После длинного дня в офисе ей начало казаться, что она и не была ни в каком кафе, не сидела за волшебным столиком и не разговаривала с итальянцем по имени Люка. Прошло всего двадцать четыре часа, но ощущение было таким, как будто прошло минимум две недели. Может, ей все это просто приснилось?

Но нет, кафе было на месте. Ирис в очередной раз удивилась необычно длинному названию: «Лучшее место на свете – прямо здесь». Составлявшие его неоновые буквы судорожно мигали и трещали, готовые погаснуть в любой момент. Во второй половине дня температура резко упала, и стекла заведения были запотевшими.

Протирая рукой стекло, Ирис опять вспомнила горнолыжную базу, спасателя и его собаку. Может, это из-за ее «зимних» воспоминаний так похолодало? Говорят же, что взмах крыла бабочки в Гонконге может вызвать ураган в Нью-Йорке. А вдруг и мысли, как взмахи крыльев, способны изменить реальность?

«Перестань философствовать», – сказала себе Ирис, прижимая нос к холодному стеклу, чтобы разглядеть, кто сидит в кафе. К ее разочарованию, там было пусто. Даже бывшего иллюзиониста с пышной белой шевелюрой не было на месте за стойкой. И тут у Ирис над головой раздался оглушительный хлопок.

Прошло несколько мгновений, прежде чем она сообразила, что источником шума стала окончательно сгоревшая вывеска. Внутри кафе отключился свет. В зале не было видно никакого движения. Это заставляло думать, что заведение закрыто.

Ирис уже собиралась развернуться и уйти, когда дверь открылась и из-за нее показалась белая гривка.

– Почему не заходите? – спросил фокусник-бармен-хозяин приглушенным голосом. – Вы тут замерзнете.

– Но ведь света нет…

– Сейчас нет, потом будет. Заходите, я вас проведу.

Сказав это, он вытащил из кармана маленький плоский фонарик, какими когда-то пользовались билетеры в кинотеатрах, и осветил для Ирис один из столиков. Когда она села, он зашел за барную стойку и исчез в маленькой комнатке, которая, видимо, служила чем-то вроде кладовки. Как только дверь за ним закрылась, помещение снова погрузилось в абсолютную темноту.

Ирис не понимала, что делает в пустом кафе с запотевшими стеклами. Тишина казалась такой же густой, как и темнота. Единственное, что ее нарушало, – глухое тиканье секундной стрелки. Вероятно, стрелка была частью старинных настенных часов.

Захотелось крикнуть хозяину, чтобы он подсветил ей дорогу к выходу. Нужно было уходить, но тиканье часов гипнотизировало, не давая ни подняться с места, ни попросить о помощи.

Неожиданно знакомый голос зашептал рядом с Ирис:

– Тик-так, тик-так…

– Люка? – вскрикнула Ирис в испуге. – Это ты?

– Нет, это часы, – ответил он с легким итальянским акцентом. – Ты не слышишь? Тик-так, тик-так…

– Перестань валять дурака, – возмутилась она. – Тебе не говорили, что ты ведешь себя как ребенок?

– Темнота всех нас превращает в детей. Даже самые смелые, оказавшись в темноте, неосознанно ищут материнскую руку. Пожалуйста, послушай эти часы.

Озадаченная Ирис прислушивалась к глуховатому тиканью, пока ее таинственный собеседник молчал.

– Они кажутся самыми обычными часами, но это не так, – продолжил Люка.

– Почему?

– Они идут задом наперед и ищут забытые моменты в прошлом. Это волшебные часы.

– Ну конечно, как и всё здесь, – с ехидцей усмехнулась Ирис. – Наверное, и стол, за которым мы сидим, заколдован. По-моему, в трюках в темноте нет ничего интересного.

– Наоборот, – сказал Люка. – Это наивысший пилотаж для фокусника. Ведь темнота все делает явным.

– Да? А я вот ничего не вижу, – возразила Ирис.

– Это то, что обычно случается с прошлым: оно везде, но мы его не видим. Поэтому от него не избавиться так просто. Мы, как корабль, застрявший на глубине из-за упавшего якоря. Это не означает, что мы не в состоянии снова запустить двигатель и продолжить наш курс.