Лучшее лето в её жизни - [53]

– Выиграла! – крикнула кузина и восторженно чмокнула полицейского инспектора в макушку. – Представляешь? В первый раз выиграла! А ты, между прочим, мог бы и спасибо сказать. Себе я еще ничего не купила, а тебе – пожалуйста, вешалку.

Антония

Антония любила спать. На переменах, когда другие девочки играли в школьном дворе в резиночку и в «макаку», а мальчики бегали наперегонки, дрались и галдели, как стая голодных чаек, Антония даже не выходила из класса. Стоило учительнице Розариу сказать: «А теперь можете отдохнуть», как Антония глубоко вздыхала, приваливалась к стене, у которой сидела (к концу первого класса там появилось небольшое углубление в форме Антонии), и засыпала до следующего урока. Снился ей всегда один и тот же сон: она лежит навзничь в зеленой-зеленой траве – такой травы не бывает на Сан-Николау,[38] трава здесь рождается мертвой и живет мертвой до самой смерти – и смотрит, как по синему небу медленно ползет золотистое облако. Горячий воздух пахнет медом и слегка дрожит, и Антонии кажется, будто она растворяется, уже растворилась в этой тягучей сладости.

* * *

Пошатываясь от усталости, полицейский инспектор Витор Обадия зашел в туалет, открыл холодную воду и попытался сунуть голову под кран. Расстояние между краном и умывальником оказалось слишком маленьким, и голова не поместилась, поэтому полицейский инспектор с сожалением выпрямился, сложил ладони ковшиком, набрал воды и плеснул себе в лицо. В последнее время Витор Обадия стал очень плохо засыпать по ночам, а на работе с трудом боролся со сном, не помогал ни кофе, ни тошнотворные травяные чаи (что ты кривишься?! – сердилась кузина Мафалда. – Это трава святого Иоанна!).

Полицейский инспектор высморкался, еще раз умыл лицо, закрыл кран и огляделся в поисках полотенца. Полотенца на обычном месте не было.

– Вот черт, – пробормотал инспектор и с силой встряхнул мокрыми руками. Туалетное зеркало, и без того не особенно чистое, покрылось мелкими брызгами.

Растопырив руки и вытянув шею, чтобы не капнуть на новую белую рубашку, инспектор прошелся по туалету, открывая ногой кабинки.

Безрезультатно. Нигде не было ни клочка бумаги.

– Вот черт! – громко повторил полицейский инспектор и зло пнул стену. Он был человеком спокойным и даже флегматичным, но когда по лицу и рукам течет вода и нечем вытереться, это кого угодно разозлит.

* * *

– Антония хорошая девочка, – говорила учительница Розариу в конце семестра. – Послушная. Только почему она все время спит? Она не высыпается дома?

Дядюшка Онезиму холодно смотрел куда-то за спину учительнице и молчал. Он, конечно, согласился пойти в школу, но разговаривать с женщиной, к тому же приезжей, – это было уже слишком. Тетушка Луриана крутила в руках белую косынку и не поднимала глаз от пола.

– У меня есть знакомый врач в Рибейре-Браве.[39] – Учительница Розариу совсем недавно начала работать и еще была полна энтузиазма. – Может быть, показать Антонию ему?

– Вези ее теперь в Рибейру-Браву, – бубнил дядюшка Онезиму по дороге домой. – И врачу еще плати. Если каждая городская девчонка будет мне указывать, что делать с моей дочерью…

Тетушка Луриана тяжело вздыхала. Она очень расстраивалась из-за Антонии, но не доверяла врачам. В прошлом году муж соседки, нё[40] Зезе, послушался чьего-то дурного совета и пошел к врачам из-за несильного кашля. Врачи заперли его в больнице, и больше никто не видел нё Зезе живым. К тому же тетушке Луриане не нравилась учительница Розариу. Она считала, что женщина, которая носит брюки, стрижет волосы и красит ногти в неестественные цвета, подает детям плохой пример.

* * *

Полицейский инспектор Витор Обадия вышел из туалета и остановился, изумленный. На полу в коридоре, привалившись к стене, сидела маленькая мулатка в синей косынке и рабочем халате с большими карманами. Рядом с ней стояла пластиковая корзина на колесиках. Корзина была забита рулонами туалетной бумаги и бумажных полотенец.

Уборщица, подумал Витор Обадия. Что это она на полу сидит? Плохо ей, что ли?

Он подошел к уборщице и потряс ее за плечо. Уборщица что-то пробормотала и смахнула его руку, как будто бы это была муха. С ума сойти, подумал Витор Обадия. Она что, просто спит?!

* * *

Несколько лет спустя дядюшке Онезиму все-таки пришлось везти Антонию в Рибейру-Браву, правда, не к врачу, а на аэродром. Он посадил ее и еще трех девушек на самолет до Прайи,[41] а оттуда они уже сами пересели на самолет до Лиссабона, где у одной из девушек – Марии Розы – жила двоюродная сестра.

Идея путешествия принадлежала тетушке Луриане, и дядюшка Онезиму неожиданно горячо ее поддержал. Антония, которая за всю жизнь выбралась из Прегисы[42] один-единственный раз, когда ездила с классом на экскурсию в Таррафал,[43] пришла в ужас. Спорить с родителями она не привыкла, но плакала не переставая, даже спать стала меньше, и сны ей снились смутные и беспокойные.

– Все будет хорошо, – твердо сказала тетушка Луриана накануне Антонииного отъезда. – Может быть, у тебя вся сонность оттого, что ты живешь в Прегисе. Вот уедешь отсюда – и все пройдет.

– А если не пройдет? – прорыдала Антония.