Лучшее - [112]

— Что значат их имена, Ореада?

— О Плавильня, Наковальня, Молоток, вылезайте, поиграем здесь чуток. Нет, они не выйдут. Только человек с куриными мозгами поверит, что можно пробудить восковую фигуру.

— Ореада, я так тебя люблю.

— Нет, они точно не выйдут. Надо попросить их прийти сюда и сделать собственные железные статуи. А эти глупые восковые фигуры лучше выбросить.

— Маленькое железное ушко, я сказал, что люблю тебя.

— Я тебя слышала. Ты не испугаешься, если они придут однажды ночью, чтобы сделать свои статуи? Мои дядюшки выглядят довольно странно.

— Ты и сама странная, Ореада. Нет, я не испугаюсь. Как может истинный сириец испугаться вида замечательных людей? Мы с тобой тоже замечательные. Если они и правда твои дядюшки, они точно не могут быть опасными.

— Конечно, могут. И я могу. Ты ведь сам говорил, что я напустила на тебя пылающих уток. Я пошла домой, Селим. Еще домашнее задание надо сделать и эту систему концепций и символов для профессора Железовича. Это ведь важно, да?

— Я пойду с тобой, Ореада. Да, это важно для Железки, для всей группы и для всего курса. Он на самом деле может навсегда прикрыть свои занятия, если не найдет решения. Но насчет мира он хватил. Мир спокойно проживет без новой концепции. Так что в мировом масштабе это не так уж и важно.

— А кто будет сторожить музей, если ты уйдешь? Я очень хочу выполнить эту работу так, чтобы мистер Железович все понял. Я хитропалая. Создавать то, что нужно людям, — главная задача всех хитропалых.

— А ты попроси Келмиса, чтобы он присмотрел за этим историческим местечком, пока меня нет. А как долго твои дядюшки будут делать эту концепцию?

— О Келмис, помоги Селиму в эту ночь,

Воров, мышей и крыс гони скорее прочь!

Конечно, он тебе поможет. Даже восковому Келмису можно доверять. И дядюшки все сделают очень быстро, как всегда.

Прошло время, совсем немного времени — у Селима был спортивный кар, который так и рвался вперед, словно пылающая ракета. Они быстро добрались до северо-западной части города и вмиг оказались в доме Хитропалых, точнее — в темных комнатах, уходящих вглубь горы.

— С некоторых пор дядюшки все делают очень быстро, — продолжала Ореада. — А именно с тех самых пор, как Бог послал им испытание на горе Синай после того, как они кое-что напутали. Сделали скрижали целиком из железа, а надо было по-другому. Надо было сделать скрижали из сланца с буквами из железа, даже не из железа, а из особого сплава, который называют «заветный сплав»[47]. Вот с тех пор они стали очень понятливые и все инструкции выполняют совершенно точно. Никогда ведь не знаешь, кто может быть заказчиком. У Келмиса, кстати, остался тот первоначальный вариант скрижалей целиком из железа. Я попрошу, чтобы он как-нибудь показал тебе.

— Откуда ты берешь эти свои истории, Ореада?

— Маме сказала, что делаю их из железа.

— А на откуда самом деле?

— Из железа.

Селим совершенно свободно общался с дядюшками, пока они выплавляли и выковывали те части, из которых Ореада составляла символическую концепцию.

— Как вам здесь работается, в этом невысоком холме в Оклахоме? — спрашивал он. — Разве не должны вы обитать в лесах Фригийской Иды? Как так вышло, что вы оставили Родину?

— Это и есть наша Родина, мы не оставляли ее, — ответил могучий Акмон. — Все, что под землей, — наша Родина. Все холмы и горы Земли связаны корнями, сплетены пальцами своих ног, и все это одна страна. Мы на горе Ида, мы на Крите, мы в Оклахоме. И это все — одно.

Наконец они закончили. Ореада брала готовые части из раскаленного расплавленного железа так, будто опускала пальцы в воду, а потом складывала их вместе. Получилась новая система концепций и символов, и похоже именно такая, какая требовалась. Трудно было сомневаться, что она сработает.

На следующий день это стало окончательно ясно. Профессор Железович едва с ума не сошел. Выпускники университета и просто студенты — это ведь был продвинутый смешанный курс — в безумном упоении толпились в аудитории. Еще много недель в их умах новая система будет расти и раскрываться, как цветок: курс Железовича станет настоящим собранием марафонцев разума и науки, совершающих по пути все новые и новые замечательные открытия.

Ореада и Селим вышли из аудитории, когда в небе уже сияли звезды, все остальные остались там на ночь. Но у этих двоих был свой собственный нерешенный вопрос, и для ответа на него тоже требовались новые идеи.

— Ореада, я жду твоего решения, — повторил Селим. — Я хочу жениться на тебе.

— Тогда посмотри на звезду и загадай желание. Вон на ту звезду.

— Как можно угадать, куда ты показываешь своим хитрым трехсуставным пальчиком?

— На мужскую звезду, которая затерялась меж звезд-евнухов.

— Да, я вижу ее, Ореада. Хорошо, я загадаю желание. Ну что, теперь ты ответишь мне?

— Через полчаса. Я должна спросить двух людей.

И Ореада убежала. Сперва она пришла домой поговорить с матерью.

— Мама, почему наш отец такой ребячливый? Может, он просто до сих пор еще мальчик?

— Да, Ореада. Он маленький мальчик.

— Но через несколько лет он станет, наконец, мужчиной, а не милым мальчишкой?

— Надеюсь, Ореада.

— Значит, через несколько лет вы сможете завести собственных детей? То, что он из хитропалых, больше не будет мешать?