Лучше воздержаться - [16]

— Комнатку? Какую еще комнатку? Тут нет никакой комнаты.

Брови у Карла удивленно подпрыгнули, и он молча указал на узкий проем, достигавший по высоте половины стены.

Венерианец пробормотал что-то себе под нос и опустился на колени, ощупывая проем тонкими пальцами.

— Помоги мне, Карл. Мне кажется, эта дверь была заделана не для того, чтобы ее открывали. По крайней мере, о том, что она здесь, не написано ни в каких документах, а уж лучше меня вряд ли кто на Венере знает руины Аш-таз-зора.

Они принялись вдвоем отталкивать панель стены, которая неохотно и со скрипом уступила и подалась чуточку назад, а потом вдруг легко отодвинулась, и они от неожиданности влетели в крошечную, почти пустую каморку за ней. Балансируя, они вновь обрели равновесие и огляделись.

* * *

Землянин указал на ломаные, рваные полоски ржавчины на полу и на линию, оставшуюся в месте соединения двери со стеной.

— Крепенько же, видать, ваш народец запечатал эту комнату. Цепи разорвались только потому, что давно проржавели. Не иначе как тут что-то прятали.

Энтил покачал своей зеленой головой.

— Когда я в последний раз приходил сюда, тут никакой дверью и не пахло. И однако… — Он поднял атомитовую лампу повыше и быстро оглядел комнату. — Похоже, здесь все равно ничего нет.

Он оказался прав. Кроме не поддающегося описанию прямоугольного комода, стоявшего на шести коротких ножках, там было невероятно много пыли и царил затхлый, почти удушающий запах давно закрытых гробниц.

Карл подошел к комоду и попытался вытащить его из угла, где тот стоял. Комод не поддавался, но под настойчивыми пальцами Карла сдвинулась крышка.

— Крышка съемная, Энтил. Смотри! — Он указал на небольшое углубление внутри, где лежала квадратная пластинка из какого-то стекловидного вещества и пять цилиндров шестидюймовой длины, по форме напоминающих авторучки.

При виде этих предметов Энтил заверещал от восторга и впервые за время знакомства с Карлом разразился потоком свистящей венерианской тарабарщины. Он взял стекловидную пластинку и внимательно ее осмотрел. Карл тоже: его переполняло любопытство. Пластинка была густо испещрена многоцветными точками, но, похоже, не она вызвала ликование Энтила.

— Что это такое, Энтил?

— Один полный документ на нашем древнем церемониальном языке. До сих пор нам попадались лишь разрозненные отрывки. Это великая находка.

— А ты можешь расшифровать его? — Теперь Карл смотрел на этот предмет с большим уважением.

— Думаю, что смогу. Это мертвый язык, я в нем почти не разбираюсь. Видишь, это цветовой язык. Каждое слово обозначено сочетанием из двух, а то и трех цветных точек. Цвета, правда, весьма тонко дифференцированы, и землянину, даже найди он ключ к этому языку, пришлось бы пользоваться при чтении спектроскопом.

— А ты можешь поработать над ним прямо сейчас?

— Да, пожалуй, смогу. Свет атомитовой лампы похож на дневной, и, вероятно, особых трудностей у меня не возникнет. Однако это дело требует времени, так что ты, пожалуй, продолжай осмотр. Заблудиться не заблудишься, если будешь оставаться в этом здании.

Карл ушел, взяв вторую атомитовую лампу, а Энтил склонился над древней записью, кропотливо расшифровывая ее.

Землянин вернулся через два часа, а Энтил так и сидел в том положении, в каком он его оставил. Правда, теперь на лице венерианца было выражение ужаса, которого прежде не было. «Цветовое» послание, будто ненужное, валялось у его ног. На шумное появление землянина он не обратил ровно никакого внимания. Будто окаменев от страха, он сидел и смотрел в одну точку. Карл подскочил к нему.

— Энтил, Энтил, что случилось?

Голова Энтила, будто погруженная в вязкую жидкость, медленно повернулась, а глаза невидящим взором посмотрели на Карла. Карл обхватил его за тонкие плечи и безжалостно потряс.

Венерианец пришел в себя. Высвободившись из объятий Карла, он вскочил на ноги, взял из комода в углу пять цилиндриков, причем взял как-то неохотно, и сунул их в свою сумку. Туда же он положил и расшифрованную пластинку.

Потом закрыл крышку комода и сделал Карлу знак, что они уходят.

— Пора идти, Карл. Мы и так пробыли здесь слишком долго.

Они молча выбрались обратно, пока снова не оказались на пропитанной влагой поверхности Венеры. Еще стоял день, но сумерки были не за горами. Придется поторопиться, если они хотят добраться до Афродополиса засветло. Карл поднял воротник своего макинтоша, натянул прорезиненную кепку на лоб и зашагал.

Они проходили милю за милей, и вот на сером горизонте снова показался город под куполом. Землянин жевал на ходу влажные сандвичи с ветчиной, ему не терпелось поскорее оказаться в уютном и сухом Афродополисе. На протяжении всего пути венерианец хранил гробовое молчание, не удостаивая своего спутника даже взглядом.

Карл принимал это философски. К венерианцам он относился с гораздо большим уважением, чем основная масса землян, но даже он испытывал нечто вроде презрения к ультраэмоциальному характеру Энтила и ему подобных. Его задумчивость была не чем иным, как проявлением чувств, тогда как Карл в подобном случае скорее всего просто слегка нахмурился бы. И, поскольку он это понимал, настроение Энтила на нем никак не отразилось.