Лучше поздно!.. - [95]

Уже совсем стемнело. На небе загорались звезды. Ни Тома, ни Полин не хотелось, чтобы это мгновение закончилось. Тома наслаждался прекрасным зрелищем и теплом Полин.

Женщина вздохнула. С безмятежным видом она призналась ему, что действительно никогда не забудет это место. Затем сообщила, что на этой скамье их сейчас не двое и что через несколько месяцев на свет появится кто-то, ради кого стоит надеяться, жить и строить; кто-то, кому нужно будет открыть красоту этого мира и его обитателей; кто-то, кого также нужно будет научить защищаться от опасностей жизни. Маленький человечек, за которого они вместе будут бояться.

Впервые в жизни Тома не поднялся со своего места первым.

И в завершение

На часах почти четыре утра. Впервые за несколько дней я выбрался из своей норы, где дописывал последние главы. Окно кабинета распахнуто настежь. Солнце еще не встало. На улице темно, немного прохладно. Я глубоко дышу в обступившей меня тишине…

Совсем скоро я положу руки по обе стороны от клавиатуры и смогу перевести дух. Но прежде хочу поговорить с вами. Это мой долг. Спасибо, что дошли со мной до этих страниц. Мои слова обретают жизнь только потому, что вы это позволяете. Ваше внимание и ваши чувства служат мне источником вдохновения. Надеюсь, вы хорошо провели время. Я люблю фантазировать, смеяться и переживать и тешу себя безумной надеждой, что и вас книга заставит делать то же самое. Мне хорошо с вами. Я не хочу, чтобы вы засунули меня в тумбочку или бросили в сумку. Не убирайте меня никуда! Мне не хочется, чтобы вы куда-нибудь уходили. Хотя я понимаю, что вы должны это сделать. У вас своя жизнь, свои обязательства, другие желания.

Прямо сейчас, будь это возможно, я бы вышел из дома, прошелся по пустынным улицам и встретился с вами. Вы сидели бы на скамейке – быть может, в сквере, где я люблю назначать вам встречи – и я сел бы рядом с вами.

По большому счету мы с вами все-таки знакомы. Поболтали бы, как Тома с Полин на берегу реки или с Кишаном на горном карнизе. Или же просто помолчали бы. Молчание ведь тоже может много значить. Смотрели бы, как встает солнце. Жить рядом с теми, чье сердце бьется в такт с моим, – моя цель.

Эта книга родилась несколько лет назад, в порыве чувства. Если хотите, я расскажу. Но в качестве предисловия должен сообщить, что раньше я никогда не боялся летать на самолете. Мог летать на любом аппарате, над любой территорией. Этого требовали съемки, и я не возражал. Мы чуть не разбились возле Большого каньона, провели несколько часов, прицепившись к вертолетам… Когда мы летели над Уралом, в нас ударила молния, повредив радио, – все так перепугались, что не притронулись к еде. И мне достались порции жены и друзей! Все это я рассказываю, чтобы вы поняли, что аэрофобией я не страдал никогда.

Но однажды, во время короткого перелета в Лондон, я натерпелся жуткого страха. Полет, правда, прошел замечательно. При возвращении было еще хуже. И с тех пор при каждом взлете и каждой посадке, при малейшей турбулентности мое сердце начинает бешено колотиться, и я хватаюсь за подлокотники, пытаясь сдержать поднимающийся внутри ужас. Во время того полета в Лондон я внезапно перешел от блаженного легкомыслия к неконтролируемой панике.

В моей жизни на тот период изменилась лишь одна вещь: жена подарила мне маленькое существо, за которое я начал бояться. У нас появился наш первый ребенок. Страх усилился десятикратно с появлением второй малышки. При одной только мысли, что я удаляюсь от них, мне становилось плохо. В самолете все было еще хуже, поскольку там от меня мало что зависело.

Каждый раз я молился всевозможным богам, чтобы они позволили мне остаться в живых и вернуться домой. Увидеть своих близких, прикоснуться к ним, быть в состоянии что-то сделать для них. При каждом отъезде я устраивал себе строжайший внутренний экзамен, пытаясь убедить небесного судью, ведущего мое досье, что, даже если я и совершил много грехов, мое желание выжить обусловлено стремлением еще послужить самому чистому, что есть в моей жизни: моим детям. Мне кажется, ради них мы совершаем свои лучшие поступки. Именно дети связывают нас с нашей истинной сущностью. Потому что они – наше будущее, потому что мы отвечаем за них, потому что через них учимся всему заново.

Я люблю своих близких, люблю жизнь, обожаю свою жену, но больше всего я стремлюсь вернуться домой к своим малышам. Я хочу остаться на этой земле, чтобы их защитить, помочь им найти свое место в жизни. Это немного эгоистично, но я хотел бы увидеть, как они растут. Дать жизнь легко, самое сложное начинается потом.

Во время этих первых полетов, наполненных тревогой, я был слишком сосредоточен на своих страхах, чтобы смотреть по сторонам. Но постепенно я нашел в себе силы и начал наблюдать за людьми вокруг меня. Очень многие боятся летать на самолетах. Я вижу, как они закрывают глаза, как их руки хватаются за подлокотники, как судорожно сжимаются их пальцы. Я замечаю, как шевелятся их губы в беззвучной молитве. В конечном итоге я решил с ними заговорить.

Чаще всего этими людьми движет не страх смерти. В большинстве случаев их тревожит то, что они больше не смогут быть рядом с дорогими людьми. Они не хотят оставлять тех, кому будет тяжело без их помощи. Обычно это волнующее чувство связано с детьми, но не только. Родители, друзья, родственники, нуждающиеся в уходе или поддержке, – наша потребность защищать может проявляться по отношению к кому угодно. Я осознал, что людей, испытывающих страх за кого-то, очень много.