Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса - [368]

Неизвестно, сколько времени он пролежал на дне лодки. Просто в какой-то момент пришел в себя, а чуть позже к нему вернулась способность двигаться, мышцы и кости пришли в норму. На носу парома лаяла собака.

– Розали? – слабо позвал он. – Мы что, тонем?

– Кит? – Ее голос был тонок как нить. – Так ты жив? А я думала, умер.

– Это был крупняк?

– Чего не знаю, того не знаю. Настоящего крупняка еще никто так близко не видел. Может, это был крупняк-середняк.

Кит вымученно хихикнул.

– Вот же зараза! – ругнулась в потемках Розали. – Я весло обронила.

– И как теперь быть? – спросил Кит.

– Есть запасное, но с ним и плыть дольше, и к причалу не попасть. Ладно, приткнемся где-нибудь, а дальше пешком, за помощью.

«Я жив, – подумал Кит. – Могу теперь хоть тысячу миль прошагать».

До Левобережного они добрались уже почти на рассвете. Как раз всходили две большие луны, когда паром пристал к берегу в миле южнее пристани. Торговки пряностями сразу ушли вместе с собакой, Кит с Розали задержались, чтобы привязать лодку, а потом побрели берегом. На полдороге встретили Вало, он бежал со всех ног.

– Я жду и жду, а тебя все нет и нет… – Парень задыхался, в лице ни кровинки. – А тут они, пассажирки эти, говорят, ты добралась, и я…

– Вало… – Розали обняла его, крепко прижала к себе. – Малыш, мы живы. И мы здесь. Все кончилось.

– Я думал…

– Знаю, о чем ты думал, – перебила она. – Прости, я так вымоталась, просто с ног валюсь. Сделай одолжение, подгони «Переправу» к пристани. А я домой. Буду спать до вечера, и даже если самой императрице понадоблюсь, пускай ждет и зря не топает ножками.

Она отпустила юношу, одарила Кита усталой улыбкой и пошла вдоль насыпи.

Архитектор проводил ее взглядом.

«Имперская печать» оказалась письмом из Атиара, от какого-то мелкого, но наглого чиновника – он требовал разъяснить ранее представленные Китом цифры.

Едва ли это стоило переправы даже в ясный день, не то что в такую ночь. Кит проклинал и столицу, и всю империю, но затем все же послал требуемое, добавив суровое замечание насчет печатей и надлежащего пользования ими.

Два дня спустя он получил сообщение, которое уж точно требовало его присутствия на левом берегу: из Рудного Хойка везут цепные звенья и болты, они уже в двенадцати милях от села. Кит, а с ним железных дел мастер Тандрив Ковалыцица поехали встречать обоз и застали его спускающимся по южному пологому склону холма возле деревни Оуд. Крепко сбитые телеги были приземисты, кладь укрыта парусиной, а толстоногие волы в упряжках взирали на мир с безмерным спокойствием. Обоз двигался медленно, возчики шли рядом с телегами и распевали нечто непривычное для ушей горожанина.

– Воловьи песни, – пояснила Тандрив. – Я тоже такие в детстве пела, когда у тетки на ферме жила. «Вспомни сны ночей тогдашних, ложе из травы остывшей, на лугах коров бродящих и былую силу в яйцах…»

Тандрив хихикнула.

Когда он остановил коня, приблизилась одна из погонщиц.

– Здрасьте, – буркнула погонщица и сопроводила приветствие кивком.

Кит слез с коня и спросил:

– Это и есть наши цепи?

– Ты с моста?

– Кит Мейнем из Атиара.

Женщина снова кивнула.

– Бералит Рыжий Бык из Ильвера. Кузнецы твои на задке последней телеги сидят.

Если и сидели, то не все – жилистый мужичок с опаленными бровями спешил навстречу. Он представился как Джаред Калильщик из Малого Хойка. Ведя разговор и шагая рядом с обозом, он откинул покров, и Кит увидел груз: чугунные звенья, десятифутовые стержни с петлями на концах. Оглядев их, Тандрив вступила в беседу с Джаредом. Кит вел в поводу обоих коней; ему были по душе такие вот увлеченные разговоры мастеров. Он даже чуть поотстал, поравнявшись с гужевой скотиной.

«Вспомни сны ночей тогдашних… – мысленно повторил он. – А что снится Розали, хотелось бы знать».

После той ночной переправы у Розали, похоже, не бывало «плохих дней».

Стоило объявиться пассажирам, и уже на следующее утро она перегоняла паром, невзирая ни на погоду, ни на капризы тумана. По этому поводу малость поворчали владельцы трактиров и постоялых дворов, ведь их доходы напрямую зависели от длительности пребывания гостей, но вскоре самих этих гостей заметно прибыло в числе – из Атиара потянулись мужчины и женщины с очень серьезными глазами: посланцы столичных фирм открывали филиалы в зареченских городах. К тому же перемена в повадках Розали пошла на пользу строительству: Кит и его люди теперь перебирались с берега на берег по первому требованию. Правда, главный архитектор такой возможностью пользовался неохотно – никак не мог забыть путешествие на волосок от смерти.

В общем, для двух паромщиков работы было предостаточно, и Вало регулярно вызывался помочь, но согласие получал редко – лишь в тех случаях, когда Розали не могла управиться сама.

– В нынешнюю пору крупняк, по всему видно, мною не интересуется, – объясняла она. – Но как знать, вдруг он не прочь отведать мясца понежнее.

С Китом женщина была куда откровеннее:

– Если и впрямь нужно, чтобы Вало учился в столице, то чем раньше он расстанется с переправой, тем лучше. Тумана надо опасаться вплоть до той минуты, когда паром в последний раз причалит к берегу. Да и после, когда ты свой мост построишь…