Лучшая ошибка в его жизни - [22]

Гроза приближалась. Воздух был горячим и каким-то диким, чувствовалось приближение дождя. Если все будет хорошо, она посмотрит на грозу. И наплевать, что одежда и волосы намокнут.

Когда она проснулась от первой вспышки молнии, за окнами уже совсем стемнело. За молнией последовал оглушительный раскат грома. Свет в комнате тут же погас, как и фонарь во дворе.

Хоуп решила, что молния, вероятно, угодила в ближайший трансформатор, от этого, возможно, вырубилось электричество. Не успела она додумать эту мысль, в дверь спальни нещадно заколотили.

— Хоуп? — вопил Мак. На долю секунды перестал стучать. — Открой, или я выбью замок выстрелом.

— Погоди! — Она побежала к двери и распахнула ее.

Свет фонарика ударил по глазам. Она прикрыла их рукой.

— Извини. — Он опустил фонарик. — С тобой все нормально?

— Нормально.

Молния время от времени ярко озаряла комнату, вполне достаточно, чтобы увидеть, что он взъерошен, кое-как одет и выглядит невыносимо сексуально. Майка не заправлена в джинсы, будто гроза внезапно пробудила его от глубокого сна и вытащила из постели.

Боже, какой соблазн.

— Спасибо, что проверил.     

— Я хочу, чтобы ты спустилась вниз.

— Зачем?

— Без электричества сигнализация не работает. Она должна работать еще от батарей, но у вас их нет. Хочу, чтобы ты была у меня на глазах.

— Который час? – Надо хоть как-то сориентироваться.

Снова сверкнули молнии. Гроза подошла очень близко, Хоуп не собиралась пропускать это зрелище.

— Со мной все в порядке. – Она попыталась захлопнуть дверь. Однако на пути будто выросла

каменная стена. – Боже правый. – Она отвернулась и заметила, что свет фонарика следует каждым ее движением.  

Хоуп устроилась на одном из шезлонгов на балконе. Через несколько секунд Мак уже усаживался рядом.

— Полагаю, это безопаснее, чем высовываться из окна.

Первые капли дождя упали на ноги. Ветер хлестал деревья, а когда их настиг дождь, налетел по косой, резкий и сильный. Какофония ощущений. Рокот грома, блеск молний, завывание ветра, холодные капли на теплой коже.

Хоуп чувствовала себя такой живой, беззаботной, возможно, несколько безрассудной. Последний раз такое случилось много лет назад.

Ливень продолжался, возможно, минут десять и прекратился так же быстро, как и начался. К этому времени она разумеется, промокла, и Мак тоже. Он по-прежнему молчал.  Вдруг она услышала, как он сдвинул шезлонг, поднялся и пошел, кажется, в ее ванною. Вернулся с полотенцами и одеялом.

— Ты замерзнешь.

Хоуп потянулась к нему, их руки соединились.

И вспышка, такая же яркая и пронзительная, как молния, которую они только что наблюдали, вдруг пронзила ее руку. Повинуясь инстинкту, она сплела пальцы с его. Отвела руку назад, притягивая его ближе к себе. Услышала, как сбилось его дыхание, но он не отстранился. Она прижала соединенные руки к сердцу, которое билось просто оглушительно. — Чтобы не потерять равновесия, он оперся коленом о шезлонг. Она чувствовала его рядом со своей ногой. Его лицо, по ощущениям, находилось менее чем в футе от ее щеки. Рука была напряжена. Она подумала, что, возможно, ей, наконец удалось немного встряхнуть холодного невозмутимого Мака Маккена.

— Хоуп?

— Ш-ш-ш. — Она наклонилась вперед и свободной рукой нежно обхватила его подбородок. Его лицо было мокрым и скользким от дождя. Она погладила его губы. Очень эротично трогать его, узнавать.

— Поцелуй меня, — шепнула она.

Он слегка заколебался, она привлекла его ближе. Когда его губы коснулись ее, давно забытое, спавшее так долго, внезапно проснулось, будто запело. Она чувствовала, как разгорается жар в его теле, у нее между ног стала собираться влага.

Его губы медлили, теплое сладостное дыхание согревало ее лицо. Он был готов отстранится, это она чувствовала.     

Хоуп Минноу взяла все под свой контроль. Положила его руку себе на грудь и выгнула спину, подавшись к нему всем телом, вынуждая обнять ее

— Матерь божья, — почти простонал он, проводя большим пальцем по мокрой ткани. Ее соски, и так уже твердые, отреагировали мгновенно.

Потом он поцеловал ее. Крепко. Жестко. И ее тело ожило.

Тем не менее он колебался. Она не могла этого не понимать. Поэтому приблизила губы к его уху прошептала: 

— У меня не было секса два года. И если сейчас ты от меня уйдешь, это вконец разрушит мою самооценку».

Несколько секунд он не двигался. Затем взял ее руку и провел вниз по своему телу. Прижался к ней бедрами, уткнулся в ладонь, она почувствовала, какой он твердый. Это было безумно нагло и возбуждающе, желание охватило ее тело.

— Ты делаешь это со мной, — тихим, низким и очень сексуальным голосом сказал он. — Ты. Как это действует на твою самооценку?

— Неплохо, — промурлыкала она и слегка укусила его за нижнюю губу.

Теперь главным был он. Мак развязал бретельки платья и содрал мокрую ткань, обнажив ее до пояса. Ночной воздух охватил ее теплой волной.

Им не нужен был свет. Он использовал руки и рот, изучая ее тело. Языком попробовал на вкус ее кожу. Прошелся губами по ключице, слегка куснул за ухо. Надолго припал к соскам. И бесконечные поцелуи, поцелуи, глубокие и кружащие голову.

Когда она буквально извинялась от желания, он ее и перенес на кровать, оставив дверь на балкон открытой. Осторожно опустил ее на постель, в темноте она услышала, как он снимает с себя одежду. Потом снял с нее наполовину содранное платье и трусики, языком и губами проделывая невероятные вещи внизу ее живота, пока внезапно сладкая мука не прекратилась. Он разорвал обертку презерватива и, наконец, оказался внутри ее.