Лучи жизни - [99]

Дядя относился к нему с большой сердечностью. Джо был очень выгодный клиент. Назначенная за него сумма во много раз превышала таксу.

Айртон отвел Джо отдельную комнату, завалил его игрушками, книжками, картинками, подарил паровоз и игривого пушистого котенка.

Правда, он не одобрял телефонных разговоров мальчика с родными. Он считал, что это ни к чему. За мальчика и так заплатят. Однако он был очень доволен, когда Джо рассказывал родным о том, как ему хорошо в гостях у доброго дяди.

Дело в том, что господин Айртон действительно был очень добр. Да и кого не сделала бы добрым многолетняя работа с детьми! Надо было видеть, как, сидя среди своей детворы, дедушка Том счастливо улыбался, гладил детские головки и ласково пошлепывал шалунов, забиравшихся к нему на колени.

Том Айртон отлично изучил детскую натуру! Он никогда не вмешивался в драки мальчишек. Он понимал, что мальчику свойственна воинственность и ее надо в нем воспитывать. "А ну-ка, Боб, дай сдачи Фреду!" - кричал он в азарте. Понятно, он и его помощники следили за тем, чтобы все было прилично и чтобы ребята не калечили друг друга (убытки!). Но он охотно позволял Бобу поставить легкий фонарь Фреду, а сам в это время размышлял: "Боже мой, есть же на свете чудаки, воображающие, будто когда-то не станет войн. Посмотрели бы они на детей".

Том Айртон, как уже сказано выше, был философ. К сожалению, в этой области он оставался лишь талантливым дилетантом. Поэтому он никогда не узнал, что эти его размышления совершенно совпадали с некоторыми тезисами знаменитого трактата "О природе человека", принадлежавшего перу доктора философии Сэмсама. В этом объемистом труде Том Айртон мог бы с сочувствием прочесть такие строки: "Драки детей - вот неопровержимый аргумент против беспочвенных и вредных мечтаний об исчезновении войн. Увы, война так же необходима природе человека, как воздух, пища и деньги".

Именно из-за философского склада своего характера Том Айртон остался холост и бездетен. "Зачем мне жена? - говорил он. - Ссориться? У меня добрый характер. Детей рожать? Я их могу купить сколько угодно". Правда, он остался и без детей. Не одного хорошего мальчика он уже присмотрел для себя, но на хороших ребят всегда был спрос и приходилось уступать их покупателям.

Словом, Том Айртон был переполнен добродетелями. Он был свободолюбив ("Дайте каждому свободу делать свои прибыли"), но не вольнодумен. Он признавал равенство людей, но с разумными ограничениями ("Господь бог для того и создал одних белыми, других черными, чтобы никто не посмел вообразить, будто все равны"). Он был в меру прогрессивен и в меру консервативен и даже клуб для себя выбрал такой, в названии которого очень удачно сочетались демократия, консерватизм и романтика: "Свободолюбивый троглодит". Он был религиозен, но не фанатичен: будучи членом церковной организации "Христовы овечки", он искренне верил, что только "овечки" внидут в царствие божие, но это не мешало ему иметь деловые отношения и с инакомыслящими. Он голосовал за ту политическую партию, победа которой приносила более благоприятную конъюнктуру для фирмы "Том Айртон". Он субсидировал "Орден рыцарей великанского духа". Являясь горячим патриотом, он в то же время был и космополитом, то есть считал, что Великания - для стопроцентных великанцев, а остальные страны - тоже для них. Он был убежден, что те народы, которым не посчастливилось родиться великанцами, ждут мудрого руководства Великании, а мешают этому только козни красных. Но скоро красных уничтожат - и тогда фирма "Том Айртон" откроет свои филиалы по всей вселенной. Короче говоря, господин Том Айртон был идеальным воплощением великанского образа мыслей.

Обидно, что Луиза Чьюз ничего не знала о Томе Айртоне и не подозревала, в каких надежных руках находится ее Джо. К сожалению, она всецело пребывала во власти устарелых представлений о кровожадных похитителях детей в стиле Чарльза Диккенса.

5. Мать, ребенок и человечество

Я не хочу быть права, мне не нужна правота... Мне нужны мои дети.

К. Чапек. "Мать"

Луиза переходила от отчаяния к бурной радости и от радости снова к отчаянию... Но это было то отчаяние, которое не обессиливает человека, а удесятеряет его силы. Она готова была бежать на край света и драться со всем миром. Но куда бежать? С кем драться?

Узнав о том, что Джо жив, Луиза обезумела от счастья. Полученные от Чьюза пятьдесят тысяч жгли ей руки. Она горела от нетерпения отдать их. Но телефон молчал - и отчаяние снова охватывало ее: "Вдруг с Джо что-нибудь случилось?"

Она почти не отходила от телефона, не отводила от него глаз, точно гипнотизируя его.

Когда звонок наконец раздался и в трубке зазвучал голосок Джо, она сделала страшное усилие, чтобы не лишиться чувств. Вцепившись одной рукой в край стола, другой она все плотнее прижимала трубку к уху. Боясь перебить Джо, она только повторяла:

- Джо... мальчик... Мышонок.

А Джо лепетал, что ему хорошо, что паровоз - как настоящий, что дядя очень добрый, но почему мама так долго не едет, она же обещала... И когда он заплакал, она снова сделала над собой отчаянное усилие, чтобы не лишиться чувств.