Лучи уходят за горизонт - [25]

Мальчик появился в подвале несколько дней назад, и каждый день его забирал Пурпурный Человек и возвращал в подвал избитого. Элизабет видела, с какой болью каждый вечер мальчик ползёт за едой и водой, но Пурпурный Человек ни разу не спустился сделать ему укол болеутоляющего.

«Он его дрессирует, — решила Элизабет, — как дрессировал когда-то меня… Бедный, бедный мальчик, через что ему придётся пройти…»

Она думала, что если бы ей предложили ещё раз испытать всё то, чему её подверг Пурпурный Человек в первые полгода жизни в подвале, а потом свободу — или смерть, сразу и мгновенно, то Элизабет без колебаний выбрала бы самоубийство. Теперь, по прошествии трёх лет, Пурпурный Человек стал относиться к ней по-другому. У них установились особые отношения, и Элизабет уже не представляла своей жизни без этого мучительного противостояния с насильником и рабовладельцем… Но этот мальчик — другое дело. Элизабет знала, что он чувствует, он напоминал ей её саму. Судя по его поведению, он также пытался бороться — и также проигрывал, и завтра Пурпурный Человек снова заберёт его наверх, а вечером скинет с лестницы, и всё повторится…

Мальчик лежал без сознания. Прошла минута, десять минут, несколько часов — Элизабет засекала время по струйке солнечного света, которая текла из мутного маленького оконца под потолком. Дети знали, что скоро наступит время кормёжки, и хозяину очень не понравится лежащее на его пути тело мальчика. Все сидели по своим углам и ждали, что же будет дальше.

Вскоре мальчик пришёл в себя с долгим стоном — самым привычным звуком в этом подвале. Он зашевелился, как каракатица, и пополз — у него, наверное, отнялись ноги. Он добрался до своего места у стены, попытался допить последние капли, оставшиеся в его миске, а потом привалился к стене и замер.

В подвал спустился Пурпурный Человек — он принёс еду: большую бадью, полную паровой лапши. Дети потянулись к лестнице и стали по очереди есть. Элизабет поела одной из первых, так и не поднимая взгляд на Пурпурного Человека. Она знала, что он наблюдает за ней, и это доставляло ей удовольствие. Он уже несколько недель не забирал её наверх — что это значит? она так ценна для него, что он не хочет отдавать её другим? или он так наказывает её, всё ещё злится за выходку с толстой женщиной? Как бы плохо ни было наверху, думала Элизабет, безвылазное сидение в этом подвале сводит с ума. Хоть бы он сам захотел её взять, хоть бы он надел этот пурпурный халат и отвёл её наверх, дал ей помыться и немного нормальной еды, хоть бы позволил посмотреть на светлые стены своего жилища, а не на облезлые протекающие стены подвала… Может быть, она слишком выросла? Можно быть, она слишком стара для него? — размышляла Элизабет. Надо поднять глаза и посмотреть на него, пусть вспомнит, кто она такая, пусть подумает о ней, пусть в нём опять проснётся желание, инстинкт собственника… Но она не смогла этого сделать и отправилась назад в свой угол.

Избитый мальчик не пошёл есть. Элизабет устроилась в удобной позе с миской, полной воды и, когда Пурпурный Человек ушёл, погрузилась в дрёму. Сквозь полуприкрытые веки она заметила движение и мигом проснулась, в страхе хватаясь за миску. К ней приближался этот новый мальчик, он подполз к ней и одним глазом — второй отёк и не открывался — смотрел ей в лицо.

— Ты… ты говоришь? — спросил он. Элизабет было открыла рот, но сказать слово не получилось, и она издала какой-то мерзкое мычание. «Как же противно, — подумала она, — неужели я разучилась говорить? Почему Пурпурный Человек со мной не разговаривает? Неужели ему хочется, чтобы я онемела, а как же тогда крики, как же я смогу кричать и доставлять ему удовольствие, если онемею?»

— Можно попить воды? — спросил мальчик.

«Моей воды? — изумилась Элизабет. — Пурпурный Человек же только что был здесь, он бы дал тебе воды, если бы ты попросил! Как ты можешь требовать моей воды, я сама наполнила свою миску! Ты не понимаешь, наверное, как здесь всё устроено! Ну так он объяснит тебе, не сомневайся, ты всё поймёшь со временем… если выживешь, а я сомневаюсь, что ты выживешь, если будешь так продолжать…»

— Пожалуйста… — повторил мальчик. — Можно попить воды? Немного воды, я попью и больше тебя не побеспокою… Я умру, если не выпью воды…

«Он умрёт? Какая гадость! У нас уже давно никто не умирал здесь, — подумала Элизабет. — Но если он умрёт, то хозяин может не убрать его труп сразу, и он будет лежать и вонять, а это неприятно… Я сыта и пить не хочу, я могу дать ему немного воды, если он боится попросить у хозяина. Просто не надо было его расстраивать, вот что!»

— Пожалуйста… можно воды? Я просил у них, но мне никто не дал…

«Ещё чего, чтобы все тебе давали свою воду! — Элизабет помедлила и протянула ему миску. — На! Пей, но только из моих рук, а то всё выпьешь… И это в первый и последний раз, больше никогда такого не будет, поэтому не огорчай хозяина и бери у него воду сам…»

Мальчик склонился над миской и начал лакать воду. Он пил очень медленно, и Элизабет это раздражало, и она вскоре вырвала миску у него из-под носа. Он не успел убрать лицо, и Элизабет расплескала немного воды. Мальчик отшатнулся, упав на бок, и виновато на неё посмотрел. Элизабет заглянула в миску и увидела там кровь.