Лубянка. Советская элита на сталинской голгофе, 1937-1938 - [241]

Другим стандартным обвинением в адрес сотрудников погранохраны стали утверждения, что совместно с оперработниками иностранных отделов УГБ УНКВД они являлись организаторами связи при передаче секретных материалов иностранным разведкам. По Дальневосточному краю начальник ИНО УНКВД ДВК Богданов совместно с начальником пограничного разведывательного пункта № 9 капитаном Макаровым организовали якобы передачу секретных данных от Варейкиса, Аронштама и других «заговорщиков» в Хунчунскую японскую военную миссию (ЦА ФСБ России. АСД Р-23510. Т. 3. Л. 291).

В связи с арестами пограничников в трудное положение попал замнаркома Фриновский, который прежде возглавлял Главное управление пограничной и внутренней охраны. Поэтому он пытался воздействовать на этот процесс и сохранить кадры. В определенной мере его позиция была связана с тем, чтобы обезопасить себя от неизбежных показаний в собственный адрес. Поначалу ему это в какой-то степени удалось, поскольку руководители органов госбезопасности выполняли его указания.

В октябре 1937 г. Люшков прислал в центр сообщение о необходимости ареста начальника УНКВД Сахалинской области комбрига В.М. Дрекова, который одновременно с 1931 г. являлся и начальником 52-го Сахалинского погранотряда (ЦА ФСБ России. Ф. 3. Оп. 4. Д. 162. JI. 532). Фриновский предпринял решительные действия, чтобы не допустить его ареста. Он дал указание вызвать в Москву арестованного заместителя Дрекова, передопросил его, и тот отказался от своих показаний. Фриновский добился того, что аресты пограничников первоначально не сопровождались созданием в НКВД организованного контрреволюционного заговора. Однако в дальнейшем и замнаркома не мог повлиять на этот процесс.

«Заговор в пограничных и внутренних войсках» Ежов представил как составную часть «военно-фашистского» заговора. В апреле 1938 г. был арестован бывший начальник ГУПВО НКВД СССР комдив Н.К. Кручинкин, возглавлявший на момент ареста пограничные и внутренние войска Украины (см. Док. № 34). Позднее, отчитываясь перед членами комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) Берией и Андреевым, Ежов даже не смог вспомнить, когда что послужило основанием для этого ареста (ЦА ФСБ России. Ф. Зое. Оп. 6. Д. 11. JI. 390). Он говорил, что кто-то дал на него показания. Одновременно был арестован практически весь руководящий состав погранвойск.

Кручинкин в 1916 г. закончил 2 курса технологического института, после окончания курсов стал подпоручиком царской армии. В 1921 г окончил Военную академию РККА и был направлен в войска ВЧК. Следователи придумали историю о том, что уже в тот период Кручинкин специально вошел в состав Центральной аттестационной комиссии при штабе войск. Он якобы ставил своей целью убрать комсостав, тесно связанный с оперативным аппаратом ВЧК, и оставить надежных командиров, лично преданных штабу войск.

В процессе следствия по делу Кручинкина был использован факт его командировки в Германию в 1930 г. в составе группы Егорова, Белова, Дыбенко и других уже арестованных военных. В этой поездке между ними установились дружеские отношения, они обсуждали и сравнивали внутриполитическое положение в СССР и Германии, критиковали социалистические эксперименты, рассказывали антисоветские анекдоты. Тогда же они, по мнению следователей, установили связь с рейхсвером.

Обвинение Кручинкина в руководстве «заговором» в погранвойсках было построено на фактах, не соответствующих реальному состоянию дел в охране границы. Кручинкин постоянно добивался увеличения численности пограничных войск и достиг определенных успехов. Специальная комиссия МВД в ходе проведенной в 1950-е гг. проверки установила, что за период с 1 января 1933 г. по 1 апреля 1938 г. численность погранохраны возросла с 70 882 человек до 117 462 (ЦА ФСБ РФ. АСД Р-4882. Т. 1. JI. 64). Не было правдой и утверждение об отсутствии уставов и спецнаставлений по основам оперативно-служебной деятельности войск и КПП. Та же проверка показала, что погранвойска руководствовались наставлениями по оперативно-боевому использованию войск и Временным уставом службы пограничной охраны. Трудности с проводной связью оказались не результатом вредительства, а объективным следствием общего уровня развития технической оснащенности войск.

Одновременно с Кручинкиным был арестован командир дивизии особого назначения комбриг С.И. Кондратьев, еще ранее, в январе, — комендант Московского Кремля комдив П.П. Ткалун, который в годы Гражданской войны был комиссаром 25-й Чапаевской бригады.

Следователи сочинили историю о военной части «заговора в НКВД», в котором принял участие начсостав дивизии Особого назначения. Из этой дивизии выделялся караул для охраны зданий ЦК, правительства и НКВД. Не обошлось без «расследования» деятельности командования внутренних войск и комендатуры московского Кремля.

В приватных разговорах начальник штаба дивизии ОСНАЗ Миронов и Кондратьев, временно исполнявший обязанности коменданта Кремля, выказывали свое недовольство материальным положением. Кондратьев говорил: «Вот мы живем с тобой в почете, а проштрафился, и все — пенсия. На нее не проживешь» (ЦА ФСБ России. АСД Р-10803. JI. 48).