Лубянка. Подвиги и трагедии - [6]

«Британская миссия

Москва, 17 августа 1918 г.

Всем британским военным авторитетам в России

Предъявитель сего капитан латышских стрелков Криш Кранкал имеет ответственное поручение в Британском главном штабе в России, прошу дать ему свободный проезд и помощь во всех отношениях.

Р. Б. Локкарт».[1]

Тем не менее он продолжал категорически отрицать свою причастность к заговору и плану ликвидации Ленина, Троцкого, Зиновьева, Каменева и других большевистских вождей. И только оказавшись на свободе, под защитой британской короны, Локкарт в книге воспоминаний[2] позволил себе пооткровенничать. Несостоявшийся заговорщик поведал миру о том, что перед отъездом в Россию британское правительство поставило перед ним главную цель — не допустить ее выхода из войны.

Он так пишет об этом: «Моей главной задачей было нанести максимум вреда Германии, вставлять палки в колеса при переговорах (советской делегации с германской стороной. — Прим. авт.) о сепаратном мире и всеми силами укреплять сопротивление большевиков в отношении германских требований».

Но и здесь Локкарт покривил душой и сказал только часть правды: джентльмену, каковым он, видимо, себя считал, не пристало марать руки «мокрыми» делами. Он умолчал о том, как планировалось убийство лидеров революции. За него это сказали на допросах в ВЧК другие — Каламатиано и Вертимон.

Вслед за британским послом и Хиксом были арестованы Вертимон; содержательница явочной квартиры, где иностранные разведчики проводили встречи с другими участниками заговора, актриса Оттен; сотрудница аппарата ЦИК Старжевская; служащий Центрального управления военных сообщений Фриде и другие (всего 30 человек). Позже, 18 сентября, при попытке проникновения в норвежское посольство, где укрылись другие «послы‑заговорщики», был задержан Каламатиано. При обыске в его трости следователь В. Кингисепп обнаружил важные улики — денежные расписки агентов, — и перед чекистами полностью открылась вся шпионская сеть. Но тот, кто ее плел — Рейли, — сумел ускользнуть.

С «заговором послов» было покончено. По‑разному сложились судьбы его организаторов. Локкарт, находившийся под домашним арестом в Кремле, в октябре 1918 года вместе с другими «послами‑заговорщиками» был обменен на задержанных в Великобритании советских дипломатов и выслан из России. Рейли, возвратившись в Великобританию, удостоился одной из высших наград — ордена «Военный крест», затем работал консультантом у будущего премьера У. Черчилля, а осенью 1925 года наконец‑то угодил в сети другой операции ОГПУ — «Трест». Каламатиано, так же как и Рейли, приговоренный к смертной казни, в 1921 году был освобожден из тюрьмы и выслан в США.

Таким образом, 1918 год для молодой советской спецслужбы завершался убедительной победой как над внутренней контрреволюцией, так и над иностранными разведками. 7 ноября 1918 года Ленин, выступая на торжественном вечере — концерте ВЧК, посвященном годовщине революции, — дал следующую оценку результатам ее работы: «Для нас важно, что ЧК осуществляют непосредственную диктатуру пролетариата, и в этом их роль неоценима. Иного пути освобождения масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, нет. Этим и занимаются ЧК, в этом их заслуга перед пролетариатом».

* * *

К концу 1918 года в советской республике действовало 40 губернских и 385 уездных чрезвычайных комиссий, 19 декабря в частях Красной армии были образованы особые отделы ВЧК.

Отдавая должное высокой эффективности и результативности деятельности ВЧК по защите советской власти, все же трудно поверить, что такое быстрое ее становление обошлось без посторонней помощи. Несмотря на выдающиеся организаторские способности Ф. Дзержинского, В. Трифонова, Я. Петерса, И. Ксенофонтова и их опыт нелегальной работы, создание на пустом месте новой спецслужбы в тех сложнейших условиях и в такие сжатые сроки являлось почти безнадежным делом. Если при формировании Красной армии революционной власти пришлось обратиться к помощи так называемых военспецов, в качестве которых использовались в том числе и царские генералы, то в ВЧК дорога для чинов охранного отделения была наглухо закрыта. Их дух если там и появлялся, то ненадолго и только в тюремных камерах. В связи с этим невольно возникает вопрос: не могла ли в те первые месяцы становления советской власти чья‑то опытная рука направлять работу ВЧК? Ответ на него следует искать в архивах, хранивших до недавнего времени в глубокой тайне отношения вождей большевиков с политиками и разведкой кайзеровской Германии.

До августа 1991 года, когда доступ к особым папкам и секретным делам имели лишь избранные люди, связанные подпиской о неразглашении, большинству сотрудников отечественных спецслужб и рядовому обывателю была известна лишь одна — официальная — версия становления советской спецслужбы. Она достаточно подробно отражена как в закрытой литературе, так и в открытых изданиях.

Вместе с тем ряд документов, хранящихся в спецфонде Российского государственного архива социально‑политической истории (РГАСПИ, г. Москва), а также публикации некоторых отечественных и зарубежных исследователей деятельности советских вождей и спецслужб, в частности