Лубочная книга - [30]

Вихрь, как бы чувствуя, что нашел по себе хозяина и наездника, стоял смирно, как вкопанный, и без сопротивления допустил надеть на себя уздечку тесьмяную и положить седло.

Оседлавши коня, Еруслан Лазаревич сел на него, а у самого сердце от радости так и прыгает и тает словно воск: рад он радешенек, что добыл наконец коня себе по мысли. Идет Вихрь рысцою неспешною, стопою бредучею, а сив Алотягилей скачет во всю прыть и все-таки поспеть за ним не может.

— Верный и добрый слуга моего батюшки, — сказал Еруслан Лазаревич Ивашке, едучи с ним дорогою, — какое бы мне другое имя дать коню моему, а то название Вихрь мне не нравится?

— Господин мой, Еруслан Лазаревич, — отвечал Ивашка, — может ли холоп прежде господина такому коню имя дать? Как сам изволишь, так и назови его.

— Я назову его, — сказал Еруслан, — Орощ Вещий. А ты, Ивашка, поезжай к моему батюшке, князю Лазарю Лазаревичу, и к матушке моей, княгине Епистимии Велемудровне, отвези им поклон мой, пожелай от меня доброго здравия и скажи им: сын, мол, ваш Еруслан жив и здоров, нашел себе чудного коня богатырского и поехал по белу свету гулять, тоску лютую разгонять, горе тяжкое размыкать, себе ратную славушку храбростью доставать, удальством да смелостью добывать. Ну, прощай, Ивашка, благодарю тебя за услугу!

Сказав это, Еруслан быстро повернул своего Ороща Вещего и полетел быстрее ветра буйного, скорее каленой стрелы, пущенной из лука тугого, и скрылся из глаз Ивашки так скоро, что тот не успел даже шапки снять, чтоб поклониться своему молодому господину.

Чтобы исполнить просьбу Еруслана, Ивашка приехал к Лазарю Лазаревичу и супруге его, Епистимии Велемудровне, и рассказал им подробно, как встретился он с их сыном, как был добыт конь богатырский и что потом Еруслан наказывал сказать им.

Лазарь Лазаревич и княгиня Епистимия были чрезвычайно рады, получив известие о сыне, и Ивашку за эту услугу наградили дорогими подарками и с честью отпустили в поле на обычную службу его.

Между тем Еруслан Лазаревич долго ехал путем неведомым, дорогою неизвестною; ехал, должно полагать, месяца два либо три и наехал наконец на рать-силу великую, которая лежала вся побитая на обширном поле. Везде валялись трупы человеческие и конские, всюду были разбросаны колчаны, латы, стрелы, копья, мечи и щиты. Глубокое безмолвие и тишина царствовали на всем пространстве поля. Еруслан, при виде этой долины смерти, остановился в изумлении и потом громко воскликнул:

— Есть ли в этой рати кто-нибудь жив человек?

И вот из груды мертвых тел поднялся один воин, подошел к богатырю и сказал:

— Кто ты, витязь, и что тебе надобно?

Еруслан Лазаревич сказал свое имя воину и просил его рассказать ему, чья это рать-сила побитая и кто ее побил.

— Господин Еруслан Лазаревич, — отвечал воин, — эта рать-сила великая князя Феодула, по прозванию Змиевида, а побил ее Иван, русский богатырь. А за что побил — выслушай. У князя Феодула Змиевида есть прекрасная дочь, княжна Кандоула. Она крепко любит богатыря Ивана, и он тоже любит ее; но отец ее ни за что не хочет согласиться на их брак. Оскорбленный витязь и мстит теперь князю Феодулу и хочет все его войско побить, самого в плен забрать, а дочь взять себе в супруги.

— А где можно мне отыскать этого Ивана, русского богатыря? — спросил Еруслан Лазаревич.

— Ох, далеко он отсюда, господин мой, — отвечал воин, — и вряд ли тебе догнать его, потому что конь у него — диво дивное, так быстро летает, что перескакивает с горы на гору, копытами холмы выметает, по земле делает страшные рытвины, поднимается выше леса стоячего, задевает за облака ходячие. В какую сторону он поехал, я не знаю; но объезжай поле, — увидишь по конскому следу, куда надобно ехать.

Еруслан Лазаревич тотчас же поехал по бранному полю и скоро напал на желанный след, по которому и пустил во всю прыть своего Ороща Вещего.

Много верст проскакал наш витязь и наехал наконец на другую рать-силу великую, которая также лежала вся побитая на обширном поле.

— Кто есть тут жив человек? — закричал Еруслан Лазаревич громким голосом, огласивши всю необъятную безмолвную окрестность.

И вот из груды мертвецов встал один раненый воин и спросил:

— Что тебе, храбрый витязь, надобно?

— Чья эта рать-сила побитая и кто ее побил? — спросил Еруслан Лазаревич.

— Рать эта, храбрый витязь, принадлежит князю Феодулу Змиевиду; а побил ее Иван, русский богатырь, и за то побил, что князь Феодул не отдает за него свою дочь Кандоулу.

— Скажи мне, воин, далеко ли теперь этот Иван-богатырь?

— Ох, далеко он отсюда, храбрый витязь, верст за тысячу будет; но ты скоро догонишь его и, пожалуй, победишь: я вижу, что конь коня лучше, молодец молодца удалее.

И поехал Еруслан Лазаревич дальше; и ехал он долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли, — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, скоро бабушка блины печет, да опару долго ставит, — подъехал он наконец к белому шатру полотняному с золотою маковкой, у которого стоял статный конь буланый и ел пшеницу белоярую, насыпанную на белое как снег полотно. Еруслан слез со своего коня и припустил его к тому корму. Буланый конь, должно быть, испугался Ороща Вещего и отошел прочь.