Лубочная книга - [25]

— Государь мой, батюшка! Давно мое сердце ноет-изнывает по королевиче, давно мои вздохи несутся к нему. Прошу тебя слезно, отдай меня за него, за такого прекрасного и храброго витязя.

Салтан Салтанович не противился просьбе своей дочери, сделал ей множество дорогого приданого и чрез три дня отправил ее с Симбальдою в город Антон. Приехавшая невеста была встречена и принята женихом с радостию и великим торжеством.

Весть о предстоящей свадьбе княжеской быстро распространилась по всему Данску и достигла наконец до прекрасной Дружневны, которая все еще проживала в этом городе, снискивая себе пропитание трудами рук своих. Узнав, что супруг ее жив и правит своим княжеством, она взяла с собою детей своих, пошла в город Антон. Прибывши на корабле, она остановилась на берегу морском, а во дворец княжеский не пошла, думая, что Бова позабыл уже ее и не признает своею женою, послала туда сыновей своих, наказав им:

— Милые дети мои, Личард и Симбальда! Ступайте в город, во дворец княжеский, и попроситесь, чтоб вас допустили до Бовы королевича; скажите, что вы пришли к нему с важными известиями. Если он спросит: «Кто вы?», то отвечайте: «Отец у нас Бова королевич, а мать — прекрасная Дружневна». Отправляйтесь же скорее, а я вас подожду здесь.

Когда дети ушли, Дружневна взяла воды, всыпала туда белого зелья и умылась, отчего сделалась из старухи опять дивною красавицею. Легко можно понять, с каким нетерпением дожидалась она возвращения сыновей своих, чтоб узнать от них, любит ли ее по-прежнему супруг ее или забыл совсем, пленившись красотою Мельчигрии.

Сидел Бова королевич за столом и обедал со своею нареченною невестою и множеством гостей. Вдруг докладывают ему, что какие-то два мальчика, красоты неописанной, требуют видеть его и говорить с ним. Велено было ввести в столовую. Когда их ввели, Бова начал разговаривать с ними:

— Как вас зовут, юноши?

— Одного из нас зовут Личардою, а другого — Симбальдою.

— Ах, — сказал со вздохом Бова королевич, — эти имена напоминают мне детей моих. А как зовут вашего отца, мать вашу? — продолжал он.

— Отец у нас, — отвечали мальчики, — Бова королевич, а мать — прекрасная Дружневна.

— Дети мои любезные, — вскричал обрадованный отец, — вас ли я вижу? — И, встав из-за стола, начал обнимать и целовать их.

— Но где же мать ваша, супруга моя Дружневна?

— Мать наша стоит на берегу морском и дожидается нас.

— Так поедемте к ней и привезем ее сюда.

Бова королевич так был рад, нашедши детей, и так пламенно желал увидать ту, которую любил всем сердцем, что в ту же минуту, оставив гостей своих и Мельчигрию в величайшем изумлении, отправился с сыновьями в великолепном экипаже на берег морской.

Трогательна была первая встреча после долгой разлуки, после того, как они считали друг друга погибшими и не воображали опять свидеться когда-либо. Наговорившись вдоволь и рассказав все случившееся с ними после разлуки, Бова и Дружневна возвратились с детьми снова во дворец.

Подводя к Мельчигрии супругу свою и сыновей, Бова королевич почтительно сказал:

— Прекрасная Мельчигрия, рекомендую тебе законную жену мою и детей, которых я считал растерзанными от зверей лютых. Теперь я не могу сочетаться с тобою браком, по причинам весьма уважительным в глазах всякого честного человека. Надеюсь, что и ты сама, как девица разумная, не почтешь этого за обиду себе и не прервешь дружеских связей твоих со мною и семейством моим.

— Так, королевич, — отвечала смущенная Мельчигрия, — слова твои справедливы. Я не виню тебя за твой прекрасный поступок и не ропщу на злую судьбу мою, разлучающую меня с тобой. Я возвращусь на родину мою… но что там ожидает меня! — насмешки, пересуды, стыд и срам. И после этого какой жених будет так великодушен или, лучше сказать, так глуп, что согласится взять меня замуж!

— О! — сказал Бова. — Если тебя, княжна, только это беспокоит, то мы уладим дело как нельзя быть лучше. У меня на примете есть превосходный жених. Он мне друг, человек умный, храбрый витязь, юноша, прекрасный собою; ты его видела здесь, сколько раз разговаривала с ним и часто мне в глаза хвалила ум-разум его, красоту его необыкновенную. И он с своей стороны платит тебе, княжна, тою же монетою: восхваляет тебя до небес, не может налюбоваться тобою и, как я замечаю, очень неравнодушен к тебе.

Потом, обратясь к Тервезу, Бова сказал:

— Милый друг мой, хочешь ли ты принять руку княжны Мельчигрии?

— О! — отвечал, смутившись и покраснев, Тервез. — Это было бы венцом моего блаженства! Но не смею надеяться, чтоб несравненная княжна удостоила назвать меня своим мужем.

— Вот тебе рука моя, благородный витязь! — сказала стыдливо Мельчигрия Тервезу, и облако печали сбежало с лица ее и заменилось светлою радостию.

— А я, — прибавил Бова, — дам жениху и невесте приданое, если только согласится на это моя супруга, потому что то, чем хочу наградить их, принадлежит ей.

— Делай что хочешь, — говорила Дружневна мужу своему, — распоряжайся как знаешь всем моим добром.

— Когда так, — продолжал Бова, — то отдаю вам княжество покойного родителя Дружневны, доброго князя Зензевея Андроновича. Княжеством этим завладел Орлон, тот самый дворецкий, который сыграл со мною славную штуку, заставил меня натерпеться много бед и горя. Но Тервез возьмет у меня войско и постарается непременно выгнать этого негодяя из Андрона и проучить его по-свойски.