Лубочная книга - [22]

Урил вышел навстречу к приезжим, принял их ласково и пригласил в палаты свои, где все сели за стол, пили, ели и веселились.

Несколько месяцев гости жили у своего радушного хозяина, все было весело, тихо и спокойно; но вдруг получается весть нерадостная, что Маркобрун с тремястами тысяч войска, с пушками и пищалями подступил под город Костель, осадил его и требует, чтоб непременно были выданы ему Бова, Дружневна и Полкан.

Урил, высоко ценивший гостеприимство, не хотел нарушить священных прав его, а потому не согласился выдать тех, кто были приняты под кров его. Собрав довольно значительную рать, выступил он против неприятеля, но, к несчастию, проиграл сражение и был взят в плен, вместе с двумя сыновьями своими. Тогда Маркобрун сказал ему:

— Если ты не согласишься добровольно исполнить мое требование, то предам смерти тебя, детей твоих и жену, город Костель разорю, а на своем все-таки поставлю, возьму, кого мне надобно.

Находясь в таком несчастном положении, побежденный Урил обещался исполнить волю своего непреклонного победителя и отдал ему заложниками своих сыновей. Маркобрун после сего отпустил из плена Урила, послал с ним часть своего войска, чтоб взять Бову, Дружневну и Полкана и доставить их к нему.

Князь Урил, возвратившись домой, пошел прямо в спальню княгини своей, а Полкан, заметивши это, подкрался потихоньку к дверям, приложил ухо к замочной скважине, затаил дыхание и внимательно слушал, о чем разговаривал князь с женою своею.

— Какое несчастие! — говорил Урил княгине. — Маркобрун оставил у себя заложниками обоих сыновей наших и принудил меня угрозами согласиться на выдачу ему гостей моих, хотя мне и больно исполнить данное мною обещание, но оставить детей в плену еще больнее.

— Друг мой, — отвечала княгиня, — выдавать гостей своих нам запрещает долг гостеприимства, и нарушать его стыдно и бесчестно. Помедли выдачею, может быть обстоятельства и переменятся.

«Дело-то плохо, — подумал про себя Полкан и отошел от двери. — Бову королевича я будить не стану; он спит теперь, и спит уже четвертые сутки — долго спать у него обыкновенно; видно, того требует его натура богатырская. И что Маркобрун не унимается? Должно быть, Бова насолил ему много, или Дружневна сильно зазнобила ретивое. Пойду-ка и да сослужу службу моему названому старшему брату».

После сего сошел Полкан на двор княжеский, а там Маркобруновых воинов видимо-невидимо, тьма-тьмущая! Схватил богатырь огромный железный запор да и давай им потчевать незваных гостей; всех перебил их до одного, а город Костель затворил.

Покончив свое дело, пришел он к Бове, разбудил его и сказал:

— Государь ты мой, Бова королевич, долгонько изволишь почивать и ничего не ведаешь, что здесь делается. Ведь нас троих — тебя, меня и супругу твою — хотели выдать врагу нашему Маркобруну, войско уже было прислано за нами, да я его все уничтожил и город Костель затворил, чтобы неприятели не могли взойти в него.

— Очень благодарен тебе, Полканушка, — отвечал королевич, — за твою верную службу. Подай мне мой меч-кладенец, оседлай коня моего богатырского, да и отправимся в чистое поле ратовать с силою вражеской.

Выехали два богатыря из Костеля на дело ратное, на побоище смертное. Бова ехал по правую руку, а Полкан скакал с дубом по левую. Быстрее молнии напали они с двух сторон на Маркобруново войско, которое, никак не ожидая нападения, покоилось в шатрах своих. Рубил Бова мечом, и вскоре от великого множества войска осталась самая незначительная часть. Сам Маркобрун едва спасся от смерти и побежал, только пятки мелькают, да подумал про себя: «Заклятие даю, закажу другу-недругу, детям, внучатам и правнучатам своим за Бовою гоняться и с ним сражаться. С этим силачом ничего не поделаешь, все равно что на ладони блины печь, в шапке щи варить, решетом воду черпать, из песку канаты вить».

Пришедши к Уриловой супруге и приведя с собою освобожденных из плену сыновей ее, Бова сказал:

— Вот, княгини, дети твои, возьми их, а нас, гостей своих, прости за хлеб-соль, за привет, за ласку вашу, причинили вам много горя и беспокойства.

Князь и княгиня в свою очередь поблагодарили богатырей за их услугу, и на радости сели все за столы дубовые, стали пир пировать, велели музыке играть. Пили, ели и веселились ровно три дня и три ночи, а на четвертый день гости отправились к дальнейший путь.

Ехал Бова на своем Вихре Черном, рядом с ним Дружневна на иноходце, а Полкан скакал за ними. Дорогой Дружневна начала говорить своему супругу:

— Друг мой милый! В моем теперешнем положении не могу я продолжать путь более. Чувствую, что скоро сделаюсь матерью.

Бова, выбравши прекрасный зеленый лужок на опушке леса, раскинул свой шатер белый полотняный и ввел в него супругу свою, а Полкану сказал:

— Брат мой меньший, удались от нас на время и не входи в шатер, потому что моя прекрасная Дружневна больна.

Полкан ушел тогда в лес и не входил в шатер, в чем он и не имел надобности, привыкши быть под открытым небом и покоиться на мураве шелковой.

Чрез несколько времени Дружневна родила двух мальчиков, которые были похожи на Бову и так хороши собою, что ими нельзя было вдоволь налюбоваться. Одного из них назвали Личардою, а другого Симбальдою; у молодых супругов сердца таяли от счастия, как воск от огня. Полюбили они друг друга еще более, как пташки весенние, смотрели друг другу в очи ясные — насмотреться не могли; вели меж собой речи сладкие — наговориться не могли.