Лубочная книга - [118]

С о ф и я (с усмешкою). Нет, прошу покорно слушаться, потому что там только счастие и любовь, где покорность и послушанье. Ты согласишься со мной, мой друг.

— Ты, как я замечаю, большая философка, моя милая, — сказал Андрей. — Однако, чем толковать здесь, не лучше ли нам пойти прогуляться и подышать чистым воздухом, — прибавил он, подавая Софии руку.

И они отправились в ближайший лесок, где расстилался прекрасный зеленый луг, испещренный благовонными цветами.

Проведя там несколько времени в приятных разговорах, они возвратились домой, где уже ожидал их посланный от князя Узбека Малек с большим узлом под рукой.

«Ах, Боже! — вскрикивает от удивленья Андрей и София. — Малек, как ты очутился здесь?» Малек, с радостию целуя у них руки и поздравив с законным браком: «Да еще и не один — и любезная моя Фатима здесь». — «Как здесь? — спрашивает с восхищением София… — Какими это судьбами? Или чародейством вы сюда явились?» — «Очень просто, — отвечал Малек, — Родитель, не видя вас, употребил все старание вас отыскать, но, не получив в этом успеха, догадался, где вы находитесь. Сначала это его весьма огорчило; потом он, устремив на небо свои взоры, со слезами произнес: «О Алла! Так тебе угодно было поступить. И я благоговею пред твоим всемогуществом!» И после этого сделался спокоен. «Малек! — промолвил он мне. — Твоя благодетельница, а моя дочь, верно, соединилась с Андреем, без которого она жить не могла. Коли я успею застать ее еще магометанкой и не женой еще сего храброго юноши, то по власти родительской возвращу ее сюда. Буде же уже совершились ее обеты крещения и брака, то я не в силах их разрушить. И потому, если к вечеру не возвращусь с моей свитой сюда и не пришлю сказать о моих надеждах, то это значит, что все для меня потеряно, — и тогда прикажи Фатиме взять все Селимины драгоценные вещи и самую богатую одежду и вместе с ней, при наступлении ночи, отправьтесь в русский лагерь, где я буду уже ночевать, и, узнав, где стою, явитесь ко мне». В точности исполняя приказания вашего светлейшего родителя и не видав его к нам возвращения, я объявил ей волю князя, который для удостоверения дал мне свой именной перстень, чтоб Фатима не могла сомневаться. Мы, с радостию все изготовя, при наступлении ночи пустились с ней в путь и на рассвете пришли сюда. Но вот и Фатима!» (Фатима вбегает, повергается к ногам своей княжны и, в восторгах радости целуя ее руки, орошает их слезами.) «Княжна! Вы уже христианка и супруга Андрея!» — «Да! — отвечает София, подняв и целуя в уста юную и прелестную Фатиму. — Разве тебе это неприятно, милая Фатима?» — «О нет, княжна; я этому очень рада! Теперь вы счастливы в объятиях этого прекрасного супруга. Я и Малек также желаем последовать вашему примеру». (Краснеет и вздыхает.) — «Если только соизволит на сие мой родитель, — говорит София, — то мы с Андреем будем вашими воспреемниками и отцами при браке; ибо я давно знаю, что вы нежно любите друг друга».

М а л е к (подавая Софии узел). Извольте принять, — это прислал вам и вашему супругу в подарок ваш родитель.

С о ф и я. Ах как тяжело! Что-то тут накладено?

Развязывает большой узел, видит все свои драгоценные вещи, и богатые одежды, и большой сафьяновый мешок, шитый золотом, завязанный и запечатанный перстнем ее отца, на коем приколота была бумага с сими, на черкесском языке, словами:

«Князь Узбек милому сыну и супругу молодому моей возлюбленной дочери здравия желает и четыре тысячи червонных ему в подарок, а ей в приданое посылает».

П о б е д о н о с ц е в (с восхищением). Неподражаемый отец и благодетель, сколько вдруг милостей он нам оказывает! (Целует его записку.)

С о ф и я. Истинно добрый отец! (Отирает слезы чувствительности.) Он, узнав о побеге моем, наперед уже предузнал последствия оного и запасся сей суммой денег, приказал Малеку и Фатиме доставить мне платье и вещи, а притом и этих двух добрых людей, верно, нам же хочет подарить.

П о б е д о н о с ц е в. Я тоже думаю. О! Дай Бог ему здоровья, спокойствия и долго пожить на этом свете!

Между сих разговоров София одевается в новое, еще в богатейшее первого платье, и новые прелести лица еще более увеличиваются от блеска каменьев и золота.

Они приходят в палатку, где был князь Узбек со своею свитою, повергаются оба к ногам его и, благодаря за все его милости, целуют его руки и потом кидаются в его объятия, называя его своим отцом и благодетелем, а он самыми нежнейшими их именами.

У з б е к. Это не все еще, дети мои! Я вам уступаю Малека и Фатиму, которых так любит моя дочь, а они ее обожают. Тебе, Андрей, я не замедлю прислать из моего многочисленного табуна самых лучших жеребцов и кобылиц для завода, чтобы все земляки твои тебе завидовали, столь счастливому и богатому. Но я думаю, вам и мне время идти к господину генералу вашему для отдания нашего почтения. Пойдемте вместе к нему.

Берет за руку Победоносцева и дочь свою и проводит их к ставке генерала. Офицеры, бывшие тут на ординарцах, поздравляли князя и молодых, коим Узбек с низкими поклонами пожимал руки, а Победоносцев оделял унтер-офицеров и вестовых, а также и все люди генерала, вчера им прислуживавшие, были щедро одарены.