ЛСД психотерапия - [82]

В ранние годы моих терапевтических исследований ЛСД я обычно пресекал такие проявления, следуя жестким фрейдистским правилам на этот счет. Позже я понял, что периоды глубокой регрессии с сильными анаклическими желаниями имеют огромную важность с терапевтической точки зрения.  Я осознал, что действия терапевта в этих ситуациях могут привести к появлению глубоких коррективных эмоциональных переживаний или, наоборот,  усилить и подкрепить старые патологические паттерны депривации и отказа. Даже тогда, когда я уже использовал физический контакт почти постоянно, я был склонен прекращать его, как только пациент пересекал сексуальную границу. В настоящее время я не воспринимаю эту ситуацию как ситуацию «или-или». Границы можно определить и обсудить  при помощи очень мягких и корректных вербальных и невербальных действий. Если ситуация становится проблематичной, можно восстановить допустимые границы без полного разрыва физического контакта. Ключевым моментом здесь будет ясное понимание терапевтом своих собственных мотивов и его способность эффективно общаться с пациентом, вербально или невербально. Именно двусмысленность и внутренняя конфликтность поведения терапевта и порождает большую часть проблем. Это сложная и требующая чуткого подхода область, в которой трудно установить фиксированные правила. В каждом отдельном случае терапевт должен полагаться на свою интуицию и клинический опыт. Природа и особые характеристики терапевтических отношений и степень доверия всегда останутся наиболее важными факторами в терапии.

Одной из наиболее важных проблемных областей для психоделических терапевтов являются различные формы жестокости и агрессивности. Если сессия проводится на фоне хороших взаимоотношений, реальные технические трудности с агрессивными проявлениями встречаются достаточно редко даже на сессиях, на которых превалируют разрушительные тенденции. В большинстве случаев можно поддержать отношения сотрудничества даже в ситуации серьезной психодраматической борьбы. Большинство технических проблем случаются тогда, когда ситтер оказывается физически вовлеченным в инсценировку боя, которая включает в себя сдавливание, толкание, удерживание и иногда причинение боли. При этих обстоятельствах  абсолютно необходимо оговорить, что сцена разыгрывается «понарошку», и исключить возможность того, что субъект воспримет ее как реальную и настоящую. Умелое сочетание вербальной коммуникации и метакоммуникации может  удержать ситуацию на территории переживательной двусмысленности, что оптимально для терапевтической работы. С одной стороны, ситуация должна быть достаточно реальной для субъекта, для того чтобы он или она могли погрузиться в нее полностью и высвободить эмоции; с другой стороны, она не должна быть настолько реальной, чтобы субъект мог воспринять ее как опасную или травматическую. Поддержание доверительных отношений должно быть основным и главным моментом.

  

Символический автопортрет с сессии, которая характеризовалась сильной агрессией, направленной и вовнутрь, и наружу. Стилизованная хищная птица сжимает беспомощную мышь в своей правой лапе. Ее левая лапа трансформировалась в пушку, нацеленную на ее собственную голову. Старая машина наверху представляет собой игру слов (само-портрет = автопортрет), но также является аллюзией на ту смесь агрессивности и самоуничтожающих импульсов, которая одинаково характерна как для сессий на перинатальном уровне, так и для опасного, рискованного вождения.

В противоположность частым, ярким и масштабным переживаниям, включающим агрессию, стихийные и неконтролируемые выражения деструктивных тенденций на ЛСД сессиях с участием опытного ситтера исключительно редки. Когда ситуация этого типа грозит возникнуть, лучшим решением будет позволить субъекту выпустить переживание наружу в рамках сотрудничества с ситтером, как описано выше. Другой эффективной техникой является обращение к более глубокому уровню тревоги, боли и беспомощности, которые обычно лежат в основе агрессивных явлений. Так успокаивание и  утешение могут иногда самым магическим образом воздействовать на пациента, который агрессивен и пытается запугивать ситтеров нарочитой демонстрацией силы. Наиболее эффективные подходы к работе с агрессией имеют в своей основе идентификацию и решение тех проблем, которые лежат в основе этой реакции. При других типах критических ситуаций фактором чрезвычайной важности является реакция и отношение к ним ситтера.  Если поведение пациента порождает тревожности и агрессию в ситтере, субъект и ситтер могут попасть в порочный круг взаимодействия, который обычно усиливает патологические реакции. Следующий пример из нашей ранней работы в Праге может проиллюстрировать некоторые их вышеупомянутых моментов.

Однажды, когда я проводил ЛСД сессию с невротическим пациентом, нас прервал стук в дверь. Удивленный этим вторжением, которое противоречило правилам, я пошел открывать. Обеспокоенная сестра сказала мне, что я срочно нужен в другой лечебной комнате, где Генри, другой ЛСД пациент, по ее словам, «обезумел». Я оставил  пациента на попечение сестры, а сам поспешил на помощь. Когда я вошел, комната была в ужасном состоянии: пациент разбил зеркало над раковиной, перевернул всю мебель и порвал несколько книг и журналов в клочья. Он стоял посреди комнаты, вопя и рыча, и напоминал бешеную обезьяну. В углу стояла Джулия, молодая коллега, которая недавно присоединилась к нашей команде. Она и раньше присутствовала на ЛСД сессиях, но это была первая, которую она проводила самостоятельно. Она была бледна, заметно напугана, а ее руки дрожали.