Ложный след - [60]

— Если он вообще еще жив, — сказал Ларс Магнусон, улыбнувшись своей беззубой улыбкой, будто в глубине души надеялся на то, что Хуго Сандин отправился на тот свет раньше него.

Выйдя на улицу, Валландер решил во что бы то ни стало разузнать, жив ли еще Хуго Сандин. Он не смог побороть в себе желание поехать домой и принять душ, чтобы смыть с себя то неприятное чувство, которое осталось у него после спертой затхлости, царившей в жилище Магнусона. Время близилось к часу. Он не был голоден, хотя успел проглотить только скудный завтрак. Валландер поехал обратно в полицейское управление, чтобы разобраться, действительно ли Хуго Сандин живет возле Хэсслехольма. В дежурной части он столкнулся со Сведбергом, который по-прежнему страдал от солнечного ожога на лице.

— У Веттерстедта брали интервью из «Мага-Зенит», — сообщил Сведберг.

Валландер никогда не слышал о такой газете.

— Там пишут о пенсионерах, — сказал Сведберг. — Журналистку зовут Анна-Лиса Блумгрен. С ней был фотограф. Поскольку Веттерстедт умер, публиковать материал не стали.

— Переговори с ней, — распорядился Валландер. — И попроси у фотографа снимки.

Валландер пошел к себе в кабинет. Пока он говорил со Сведбергом, он вспомнил, что у него есть одно спешное дело. Он позвонил на коммутатор и попросил, чтобы разыскали Нюберга, которого не было на месте. Через четверть часа Нюберг перезвонил ему.

— Помнишь, я дал тебе сумочку с фотоаппаратом из дома Веттерстедта? — спросил Валландер.

— Естественно, помню, — раздраженно ответил Нюберг.

— Я только хотел поинтересоваться, не проявил ли ты пленку. Кажется, там должно быть семь отснятых кадров.

— А ты что, их не получил? — удивился Нюберг.

— Нет.

— Их должны были переслать тебе еще в пятницу.

— Я ничего не получал.

— Ты уверен?

— Наверно, они где-нибудь завалялись.

— Я проконтролирую, — сказал Нюберг. — И перезвоню.

Повесив трубку, Валландер подумал, что кто-то сейчас попадется Нюбергу под горячую руку. И тут же порадовался, что этот кто-то не он.

Поискав телефон полиции Хэсслехольма, он в конце концов дозвонился до управляющего, который дал ему номер Хуго Сандина. На вопрос Валландера управляющий ответил, что Хуго Сандину скоро уже восемьдесят пять, но он по-прежнему в здравом уме и трезвой памяти.

— Он иногда заходит нас навестить, — сказал управляющий, который представился Мёрком.

Записав телефон, Валландер поблагодарил за помощь. Затем снова снял трубку и позвонил в Мальмё. Ему повезло, он сразу застал врача, который вскрывал труп Веттерстедта.

— Время смерти неизвестно, — сказал Валландер. — А это для нас очень важно.

Извинившись, врач попросил подождать, пока он сходит за бумагами. Через минуту он вернулся и извинился еще раз.

— К сожалению, эти сведения отсутствуют в окончательной версии обследования. Наверно, диктофон не в порядке. Но Веттерстедт умер самое раннее за двадцать четыре часа до того, как его нашли. Результаты лабораторных анализов, которые пока еще не готовы, позволят максимально уточнить время.

— Ну что ж, подождем, — сказал Валландер.

Он пошел к Сведбергу, который сидел за компьютером и набивал какой-то текст.

— Ты поговорил с той журналисткой?

— Я как раз записываю нашу беседу.

— Разузнал что-нибудь о времени?

Сведберг порылся в записях.

— Они приехали к Веттерстедту в десять и пробыли там около часа.

— И после этого его в живых больше никто не видел?

Сведберг задумался.

— Что-то не припомню.

— Тогда все понятно, — сказал Валландер и вышел из кабинета.

Он уже собрался было позвонить старому полицейскому по имени Хуго Сандин, когда в кабинет вошел Мартинсон.

— У тебя есть время? — спросил он.

— Время всегда есть, — ответил Валландер. — А что ты хотел?

Мартинсон помахал каким-то письмом.

— Пришло сегодня по почте, — сказал он. — Человек утверждает, что в понедельник вечером, 20 июня, подвозил девушку от Хельсингборга до Томелиллы. Судя по описанию, которое он прочел в газетах, это та самая девушка, что сожгла себя на рапсовом поле.

Мартинсон протянул конверт Валландеру, который внимательно изучил письмо.

— Подписи нет, — сказал он.

— Но надпись вверху весьма интересная.

Валландер кивнул.

— «Смедсторпский приход» — прочитал он. — Настоящий официальный церковный документ.

— С этим надо разобраться, — сказал Мартинсон.

— Разумеется, — ответил Валландер. — Если ты займешься Интерполом и всем остальным, то я возьму девушку на себя.

— Я все-таки не понимаю, почему сейчас надо заниматься этой девушкой, — сказал Мартинсон.

— Надо заниматься, потому что это наш долг, — ответил Валландер.

И только когда Мартинсон вышел, оставив его одного, Валландер понял, что это была подспудная критика в его адрес за то, что он не может отложить дело той сгоревшей девушки. На мгновенье Валландер почувствовал, что Мартинсон действительно прав. Сейчас у них есть время только на Веттерстедта и Карлмана. Но потом он решил, что критика была необоснованной. Деятельность полиции нельзя ограничивать какими-то определенными рамками. Они должны уметь все и заниматься всем.

И словно в доказательство своих мыслей Валландер выехал из полицейского управления, направляясь из города в сторону Томелиллы и Смедсторпа. По дороге он думал о Веттерстедте и Карлмане. Летний пейзаж, проносившийся мимо, вовсе не соответствовал его мыслям. «Двух мужчин зарубили топором насмерть и сняли скальпы, — думал он. — Молоденькая девушка вышла на рапсовое поле и сама себя подожгла. А вокруг царит лето. В Сконе красиво, как никогда. В каждом захолустье таится райский сад. И если человек умеет видеть, ему откроется этот райский сад. Но увидит он также и незримые машины-труповозки, бесшумно скользящие по трассе».