Ложная дверь - [2]

Андрей встал, и, подойдя вплотную к двери, сначала осмотрел ее с близкого расстояния, а потом потрогал руками. Она действительно была бутафорской, нарисованной масляными красками. Нарисованной была и витиеватая ручка, которая уже с расстояния двух шагов казалась вполне объемной. В покрывавший дверь орнамент были симметрично вписаны изображения тех самых странных птиц, которых Андрей уже видел в росписи потолка.

— Недурно! — только и смог сказать он.

3

— А теперь неплохо бы согреться после такой купели, иначе вам простуды не миновать. — Художник поставил на стол большую, литров на пять, бутыль с мутноватой жидкостью. — Закуска тоже найдется.

Через пять минут они сидели за длинным столом и пили крепкий напиток из высоких реквизитных фужеров, закусывая жесткой ветчиной и консервированными грибами. После первого фужера Андрею показалось, что огоньки свечей обволоклись как бы светящейся дымкой, от которой во все стороны потянулись яркие тонкие лучики. Тени на стенах и на потолке стали расплывчатыми и еще более вытянутыми. Чернобородый художник стал казаться своим в доску парнем, с которым хоть куда. Видимо, сказалась усталость. К тому же бывшие однокурсники были довольно голодны — им так и не довелось сварить ушицы. С того самого времени, когда начался дождь, стало ясно, что отдых до конца не удался, несколько мелких рыбешек, пойманных за много часов рыбалки, Вадим просто выплеснул в реку.

— Мы ведь так и не познакомились, — сказал разрумянившийся Вадим после второго фужера. — Не можем же мы все время называть вас просто художником, а вы нас рыбаками.

— А что, собственно, в этом плохого? — возразил чернобородый. — Здесь, в лесу, я — просто художник, вы — просто рыбаки, а дом, в котором мы находимся, — просто дом. Впрочем, можете звать меня... ну, скажем, Аркадием, если вам так больше нравится. — Чернобородый снова сверкнул зубами и заблестел глазами. — А как зовут рыбаков?

Вадиму не очень понравился насмешливый тон художника и он ответил с легким раздражением:

— Меня — Вадим, а его, между прочим, Андрей.

Почему «между прочим» — Андрей не понял, но и Вадим, похоже, уже понимал не все из того, что говорил.

— Рыбаки мы с Андрюшей, можно сказать, аховые, — все более распаляясь продолжал он, — зато имели честь и удовольствие закончить самый всеобъемлющий факультет — исторический. Так что вы можете называть нас... ну, скажем, историками. — Вадим многозначительно откинулся на стуле, пригладил растрепавшиеся волосы и поправил кружевное жабо на рубашке.

— Да полно вам, — продолжая улыбаться и насмешливо поблескивать глазами, ответил Аркадий. — Давайте лучше за знакомство...

Андрей высоко поднял фужер. Они снова выпили. Настроение у Андрея стало на редкость веселым. Его веселило и то, как раздражался обычно спокойный Вадим, и то, как время от времени лица собеседников теряли четкие контуры и начинали двоиться, и что в то время, когда Аркадий сидел, спокойно сложив локти на столе, тень его на стене разводила руки в стороны и делала ими какие-то замысловатые движения. Забавно было и то, что Аркадий жидкость из бутыли не наливал, и Вадим не наливал — вообще никто этого не делал, но все они каждый раз, поднимая фужеры, пили жгущую, слегка терпкую влагу.

Потом зазвучал граммофон, тягучая, подвывающая музыка наполнила комнату, пластинку заело, и она стала бесчисленное множество раз повторять несколько одних и тех же тактов.

Пространство в глазах Андрея изогнулось, заискрилось, и он уснул, или, как говорят в таких случаях, отключился.

4

Очнулся Андрей от холода. Сильно озябли ноги и он подтянул их на край кресла. Голова была, словно колокол, — тяжелой и звенящей. Аркадия в комнате не было. Вадим сидел на стуле, навалившись на стол. Он пошевелился, оторвал голову от стола и сказал:

— У-ух! Ну мы с тобой дали! Теперь, если выживем, никакая простуда нас не возьмет. — Он осмотрелся но сторонам. — Я-то думаю, откуда так сквозит? А это наш метрдотель вышел, не закрыв за собой дверь.

Поежившись и потерев ладонями плечи, Вадим встал и, слегка покачиваясь, пошел к приоткрытой двери с явным намерением закрыть ее.

Но вдруг он издал удивленный возглас и распахнул дверь настежь.

— Смотри, туман какой-то...

За дверью действительно клубился тяжелый густой туман.

— Здесь каменная лестница, — не переставал удивляться Вадим, — и вообще нет леса.

И вдруг Андрея словно ударило что-то. Даже голова перестала болеть.

— Слушай! — он попытался рывком встать из кресла, но плюхнулся обратно. — Это же ложная дверь. Она не может открываться.

Вадим обернулся, внимательно посмотрел на товарища, тихо сказал: «Сейчас посмотрим», — и, перешагнув порог, плавно прикрыл за собой дверь.

— А ты чего сидишь? — раздалось у Андрея за спиной. Причем звук был такой, будто это хором сказали по крайней мере десять человек.

Он встал и обшарил взглядом помещение. В доме никого не было. Тогда он приблизился к двери и попытался открыть ее, но не смог ухватиться за ручку. Сколько ни пытался Андрей нащупать хоть какой-нибудь выступ — бесполезно. Дверь была нарисованной. Андрей схватил со стола нож и стал скрести по ней, но при этом сдирал краску, обнажая стену.