Ложь напрокат - [53]

– Да-а-а, – протянул Степа, и его нос, живший самостоятельной жизнью, трепетно задрожал и зашевелился, демонстрируя полную солидарность с хозяином: вот, мол, оно как бывает! Побледневший Монте-Витька, не выдержав напряжения, сел на лавочку.

– Ну, будем рассчитываться? – печально спросила Наталья, и Степин нос заволновался еще больше.

Клянусь, подруга была готова заплакать.

– Моему денег в руки не давать! – послышался с дороги голос Нинки. – Девка без зимних сапог.

– Девятый вал, – тоскливо пробурчал себе под нос граф.

– Значит, так, – подвела итог Наталья. – Я рассчитываюсь с генеральным подрядчиком Степаном, а он рассчитывается с Виктором на глазах его жены, являющейся его полномочным представителем. Степа! Бери деньги и знай – ты погубил мою жизнь!

Нос Степы крупно вздрогнул и замер. Генподрядчик что-то бурчал о вынужденном спасении своей жизни. Я не очень поняла. Нос заглушал все слова.

– Сиди! – решительно опустила графиня на место встрепенувшегося было Монте-Витьку, и тот покорно сник.

Секрет своего мастерства вести диалог с алконавтами Наталья выдала вечером на крыльце. Ниночка, как истинная графиня, уговорив одна бутылку любимой рябиновки во время устроенного нами прощального ужина, была не очень любезно отправлена спать графской дочерью Александрой. Наташка без признаков хвастовства поведала, как утром по дороге к Степе-носу перехватила графа Монте-Витьку, возвращавшегося от друга и собутыльника с ночной питейной смены. «Тебе повезло, – обрадовала его подруга, крепко схватив за руку, – ты первым избавишься от своей пагубной тяги к алкоголю. Сейчас и на всю оставшуюся жизнь». Монте-Витька посмотрел на нее с нескрываемым изумлением. Его мозг работал совсем в противоположном направлении и мысленно твердил хозяину: «А зачем такая жизнь вообще нужна?» Только в более решительных выражениях. Витька недоверчиво ухмыльнулся и почесал макушку, раздумывая, не послать ли Наташку туда, куда послал вчера нашу крышу. Подруга многозначительно улыбнулась и твердо сказала: «Можешь зря не стараться. Туда не пойду. Все твои мысли – как на ладони. Моя профессия такая – врач-психиатр-экстрасенс-нарколог». Витька испуганно шарахнулся в сторону. Наташка строго погрозила ему пальцем и добавила: «Не шали! Я лечу алкоголиков и бесконтактным способом. В радиусе двадцати пяти километров… Хотели завтра уехать, но теперь уж все равно надолго здесь застряли. Пока крышу будете чинить, нормальных людей из вас сделаю. Сейчас пойдешь домой, и тебе будет плохо. Захочется выпить, но это желание возникнет в последний раз. Выпить ты уже не сможешь – наизнанку вывернет. Чувствуешь потребность в стакане?» Глаза Натальи смотрели на графа в упор, и он с ужасом ощутил признаки нестерпимой водочной жажды. «Стой! – сорвавшимся на петушиный крик голосом, остановил он Наташку. – Стой… Че ж так сразу-то? Сегодня надо крышу доделать!» – «Одно другому не мешает, – строго возразила подруга. – А если крышу почините, завтра нам надо уезжать… Закрутимся – и не успею». – «Ща, я мигом назад, к Степке», – перебил ее граф. – «Нет! – приказала Наташка. – Сесть на крыльцо и ждать! Я сама с ним поговорю».

Обработка Степы-носа несколько отличалась от Монте-Витькиной. Вытянувшись в струнку и сложив руки на груди, Степа лежал на ветхой тахте, ножками у которой служили кирпичи.

Лежал он прямо в рабочей одежде. Глянув одним глазом на Наташку, недовольно пробурчал: «Сегодня воскресенье. Отдыхаем. Завтра и начнем…» «Да хоть послезавтра, хоть через месяц, – равнодушно сказала Наталья, внимательно оглядываясь по сторонам. – Так! Лежак я твой выкину к чертовой матери… Это тоже долой». Наташка смахнула с комода нагромождение хлама, в котором смогла различить только стаканы, секунду поразмышляла и сдернула заодно грязную кружевную мини-скатерочку вместе с прилипшими застарелыми остатками закуски, хранившейся с незапамятных времен. Потом пошла сметать все со стола. Жалобный звон стеклянной тары молил о спасении. Степа, матерясь, вскочил и потребовал разъяснений. Наташка поправила волосы перед засиженным мухами зеркалом, давно забывшем о своем предназначении, и брезгливо скинула его вниз. «Степа! Я переезжаю к тебе, любимый. – Степин нос отчаянно запротестовал. Руки тоже. Слов не было. Очевидно, Степа ими подавился. – Ну не стоит так волноваться, дорогой. Я не могу без тебя жить. А ты ко мне со временем привыкнешь… – Подобие покрывала с тахты вместе с матрацем полетели на пол. – И тебя вылечим! – Наталья заботливо погладила Степу по плечу. – Видишь, как твоего приятеля корежит? Он тебе расскажет о моей профессии. Нет, ты не на дверь, ты в окошечко посмотри». – На крыльце действительно дрожал крупной дрожью граф. То ли с похмелья, то ли от утреннего холода. Степа потерял способность рассуждать, но подруга упорно этого не замечала. «Если бы не крыша, мне пришлось бы завтра уехать, – порадовалась она. – Такая удача! Поживу подольше, ты поймешь, что к тебе пришла большая любовь. А то ведь уехала бы, не укрепив как следует свои и твои чувства. Кто знает, может, долг перед мужем и пересилил бы… Он мне недавно перстень подарил. С бриллиантом. Не хотелось бы возвращать ему три тысячи долларов. Ну да мы с тобой заработаем. Татьянина крыша не последняя в твоей жизни. Ладно, – заторопилась Наташка, не хочу себя компромментировать. И так задержалась. Встретимся попозже. Я сама тебя найду. Из-под земли достану, милый… Не провожай, – предостерегла она Степин нос, – плохая примета. – И выпорхнула на крыльцо. Перепуганный граф торопливо вскочил и раскланялся. – Ах, какой был мужчина! – Наташка мечтательно закатила к небу глаза. – Настоящий полковник!» Граф ломанулся в открытую дверь и полетел на встречу с неизвестным… Наташка, отметив момент приземления Монте-Витьки, удовлетворенно кивнула головой, посчитав свою миссию успешно выполненной…