Ложь - [15]

Плавный переход, говорю себе и начинаю спрашивать класс, видел ли кто-то этот фильм. Поразительно, но поднимается пара рук, и я предлагаю им представить фильм классу, в то время как иду и настраиваю компьютер, пока фильм не начинает проигрываться на экране. И все это время я пытаюсь понять, что это за таинственная девушка. Что немного сводит меня с ума.

Когда начинается фильм и некоторые из студентов смеются, я беру список студентов и начинаю просматривать имена. Девушка с широким лбом отсутствовала на прошлой неделе, это точно, и ни один из моих ассистентов для старшекурсников до сих пор не появился. Я проверяю их имена и вижу Бен Холм, Генри Уотерс и Мелисса Кинг.

Я мельком смотрю на девушку. Теперь она смотрит фильм. Может, ей просто было неловко, что она пропустила два занятия на прошлой неделе и думала, что я спрошу ее об этом.

Должно быть так и есть. Я позволяю этим мыслям оставить мою голову, и, пока идет фильм, начинаю готовиться к следующей лекции.

Когда занятие заканчивается, она первая вскакивает со стула и как угорелая выбегает из комнаты.

Мне становится любопытно, и я иду за ней, выходя за дверь и в коридор, видя, как она, качая головой, практически бежит по нему и машет руками девушке в конце.

Высокая девушка с длинными волосами медового цвета, выделяющаяся среди проходящих мимо людей, словно все остальные размыты и она единственная в фокусе.

Светлая кожа, полные щёки, неизменно молодая.

И ее глаза, эти прекрасные глаза, всегда сиявшие ярче звёзд.

Только теперь они не сияют.

Они смотрят на меня.

Испуганно.

Она убеждена, что сошла с ума.

Как и я.

Потому что, как такое возможно?

Так ясно увидеть призрак.

Наташа.

Моя студентка Мелисса - теперь я вспомнил, откуда знаю ее - хватает Наташу за руку и тащит. На мгновение наш зрительный контакт разрывается, и я ощущаю лишь панику и пустоту в груди. Я всегда думал о том, что скажу Наташе, если когда-то увижу снова, и вот теперь я стою посреди оживленного коридора, и она здесь.

Она здесь.

А я бесполезен, заморожен и пуст. Потому что не знаю, может мне стоит развернуться, взять вещи, запереть дверь и сделать вид, что никогда не видел ее. Вычеркнуть ее как призрак из прошлого, угасающее напоминание о том, кем я был.

Разрушенный.

Но я знаю, слово угасание никогда не может быть применимо к кому-то вроде неё.

И я знаю, что никогда не смогу избавиться от всего этого.

Я уже увидел ее, хочу я этого или нет.

Ущерб уже нанесён.

И вот мои ноги начинают двигаться по коридору за Мелиссой - моей ассистенткой, мой студенткой, боже, мне придется видеть напоминание о моем прошлом несколько раз в неделю - и Наташей.

Вероятно, это ошибка.

Но я не в силах помочь себе.

Наташа снова оглядывается через плечо и видит, что я приближаюсь, человек с миссией без цели, и она выглядит так, словно все ещё думает, что я не реален. Я даже не уверен, что я сейчас настоящий, потому что никогда раньше не действовал вот так, на автопилоте, без какого либо самоконтроля.

— Привет, — хрипло зову я, когда нахожусь в непосредственной близости. Я слишком боюсь произносить ее имя, словно, если скажу его вслух, это сделает ее реальной.

Она останавливается, Мелисса сильно дёргает ее за руку, но Наташа стоит, высокая, неподвижная статуя, и поворачивается лицом ко мне.

Я так близок к тому, чтобы упасть на колени. У меня перехватывает дыхание, видеть ее, это буквально как получить удар в живот.

Моя Наташа.

У меня падает челюсть, и я ловлю ртом воздух, не в силах произнести ни слова.

Она тоже ничего не говорит, но ее глаза, когда ищут мои, говорят о многом. У неё тот же вопрос, что и у меня.

Как такое возможно?

Почему?

Наконец я нахожу в себе силы заговорить:

— Это, правда, ты, — мягко говорю я, мой голос прерывается, когда я оглядываю ее, пытаясь запомнить, словно больше никогда не увижу снова, пытаясь увидеть изменения, произошедшие с ней за эти годы. Теперь ее волосы светлее, но цвет подходит к ее лицу, красивому и сияющему. Она немного похудела, но не слишком - она все ещё очень женственная.

Единственное серьёзно изменение в ее глазах.

Этот блеск, эта жизнерадостность, страсть к чему-то, что могло бы удивить ее - все это ушло. А на их месте что-то темное, грустное и потерянное.

Я вложил тени в ее глаза.

Она моргает и пытается улыбнуться мне.

— Привет, — неуверенно говорит она. Голос по-прежнему немного хриплый, по-прежнему заставляет покалывать нервные окончания на затылке. — Бригс.

— Профессор Бригс, — говорит Мелисса, и я на секунду отрываю взгляд от Наташи, чтобы посмотреть на неё. — Я в вашем классе.

— Да, я знаю, — говорю ей, прежде чем снова посмотреть на Наташу. Пытаюсь найти слова. Что тут можно сказать. Слишком много.

— Как ты? Я... столько времени прошло.

— Четыре года, — встревает Мелисса. — Наташа была во Франции. А что делали вы?

Я хмурюсь, глядя на Мелиссу, посылаясь ей резкий взгляд.

— Не возражаешь дать нам минутку?

Она поднимает брови и, в ожидании ответа, смотрит на Наташу.

Наташа быстро улыбается ей.

— Все нормально, Мел. Я скоро напишу тебе.

Мелисса смотрит на нас двоих, очевидно не веря, что все будет хорошо. Не могу ее винить. Прошло четыре года, и она, должно быть, была там после этого. Черт возьми, я вспоминаю то, что сказал той ночью Наташе по телефону, переполненный горем я набросился на единственного человека, которого мог обвинить кроме себя.