Ложь - [21]

— Да, конечно, — ответил Найджел.

В присутствии полиции он по-настоящему стал самим собой — идеальным, абсолютным подпевалой.

47. Когда Лоренс снова спросил, почему полиция так задержалась, в ответ было сказано:

— Мы заехали не в ту гостиницу.

А когда он поинтересовался, как это могло случиться, то услышал:

— Мы не знали, о чьем трупе идет речь.

Лоренс открыл было рот, хотел еще что-то сказать, но ему велели заткнуться.

Кошмар. Не знаешь, куда девать глаза.

К чести Лоренса надо сказать, что продолжать он не стал. Главное сейчас — убрать с пляжа тело Колдера, поэтому до поры до времени он проглотил обиду и закурил новую сигарету: замещающее действие. Я ему сочувствовала. Начиная с Лилиной истерики и собачонки Натти Бауман всё связанное со смертью Колдера было для Лоренса нелегким испытанием. Только хамства полиции и оскорблений ему и недоставало.

Внешний его вид не способствовал уважительному отношению. Пока мы ждали — долго и нудно (нудно, несмотря на все напряжение), — Лоренс озяб. Ведь всей одежды на нем было — плавки, бесформенная футболка да кроссовки. А солнце уже садилось, и у воды стало прохладно. Может, и айсберг добавлял холода. Поскольку под рукой ничего больше не нашлось, а уйти с пляжа во время бесконечного ожидания мы не рискнули, я предложила Лоренсу свою кофту. Вот почему, когда он засыпал представителей власти кучей несвоевременных, но вполне уместных вопросов, они с легкостью от него отмахнулись, приняв за обыкновенного эксцентричного отдыхающего, из тех, кому запросто можно заткнуть рот. Если ты сам полицейский.

В целом поведение полиции по меньшей мере озадачивало. Взять хотя бы их театральное появление, да и в остальном они действовали скорее как морской спецназ, а не как полицейские. Когда они наконец-то приехали, я почувствовала вовсе не облегчение, а замешательство, словно и мне, и остальным — Лоренсу, Роджеру, Лили, Мег — предстояло сознаться в преступлении. Конечно, сама я уже тогда догадывалась, что произошло именно преступление. Однако и полиция тоже словно бы явилась расследовать преступление. Хотя никаких причин для этого не было. Человек умер. Вот и всё. От удара. На пляже.

У меня мелькнула мысль, что полиция, возможно, изнывала от скуки и рассчитывала взбодриться. А как только они начали задавать вопросы, я подумала, что, возможно, из них втайне готовят штурмовиков.

Кто вы такие?! Что здесь делаете?! Стойте там! Идите сюда!

Восклицательные знаки здесь вполне уместны. И, отлично сознавая выспренность таких слов, как штурмовики, я не намерена за них оправдываться. В конце-то концов мы граждане и находимся на пляже в штате Мэн. В Америке. Когда-то, очень давно, я стояла в компании других граждан — гражданских лиц, захваченных в плен японскими штурмовиками, которые обращались к нам точно таким же манером. Поверьте, я этот тон ни с каким другим не спутаю.

Они задавали Лоренсу такие вопросы, что я просто ушам своим не верила. Например:

Откуда вам известно, когда он скончался? Может, он целый день лежал здесь мертвый?

Или: Откуда нам знать, что вы дипломированный врач, если у вас нет документов? (Вопрос задан человеку в плавках и в кофте с чужого плеча!)

С Лили они обошлись не лучше.

Какие отношения связывали вас с этим человеком? — вот каков был их второй вопрос. Сперва они спросили ее имя, адрес и семейное положение.

Прекрасно, не правда ли? Двумя фразами навесили ярлык: шлюха.

48. Найджеловы взаимоотношения с полицией меня прямо-таки заворожили. Установив, что он и есть загадочный «Форестер», полицейские, судя по всему, стали смотреть на него не просто как на ровню, но как на своего человека, своего агента в наших рядах. Найджел внушает людям — тем, кому свойственно поддаваться подобному внушению, — будто он в курсе всех событий и вхож буквально везде и всюду. Роняет словечки вроде совершенно верно и не думаю, а при этом характерным жестом сплетает руки, соединяя кончики пальцев, и загадочно усмехается. То бишь без слов показывает: если б вы только знали!

Люди, занимающие в обществе маргинальное положение, склонны попадаться на уловки Найджела. Лишь круглый дурак может недооценить результативность его тактики, сколь бы отвратительна она ни была. Беда в том, что этим вечером на пляже он — с согласия властей — присвоил себе ранг официального эксперта. У меня создалось впечатление, что полиция без вопросов принимала на веру все его заявления и отзывы о нас, замешанных в деле Колдера.

Я никак не могла понять, почему так вышло, пока не припомнила телефонные звонки Найджела в полицию. Он явно сказал им что-то такое, отчего у них возникло твердое убеждение, что Найджел Форестед, выражаясь полицейским языком, располагает секретной информацией.

Только вот — чей это секрет?

49. Вопросы, которые они задали мне, были совсем не те, какие задала бы себе я сама. К примеру, я бы постаралась поподробнее расспросить насчет Колдера. Не хворал ли он? Не жаловался ли на сердце? Говорила ли я с ним сегодня — и если да, то когда именно? Не упоминал ли он кому-нибудь о плохом самочувствии? И еще: доктор Поли сказал нам, что умер он от удара, — может быть, удары у него случались и раньше?