Ловушка времени (сборник, том 1) - [82]

И эта попытка провалилась, подумал Конвей. Оставалась лишь последняя надежда — на ультразвуковых акустиков. Больше ни на что не было времени. Возможно, времени не хватит даже на них.

— Где команда акустиков? — спросил он и сам поразился бодрости своего голоса.

Связист поглядел на яркую диаграмму.

— Почти на месте, генерал. В тридцати секундах ходу.

Конвей взглянул на видеоэкран, который показывал Эго, стоящего над упавшими металлическими гигантами, странно пошатывающегося и глядящего на них сверху вниз. Подобные колебания выходили за рамки его предыдущего поведения. Казалось, у него было что-то на уме. Но что бы там ни было, это давало отсрочку в несколько секунд.

— Сержант, я иду туда сам, — сказал Конвей. — Я... Я хочу быть на месте, когда...

Он замолчал, поняв, что говорит вслух то, что собирался сказать лишь самому себе — Конвей Конвею — без посторонних слушателей. Он имел в виду, что должен быть там, когда наступит конец — каким бы ни был этот конец. И еще он завидовал роботу, на которого безгранично надеялся. Конвей сам уже стал идентифицировать себя с неудержимой и не знающей усталости сталью. Победа или проигрыш — он хотел быть там, где все решится.

Он бежал по коридору, как во сне передвигая онемевшие, ничего не чувствующие ноги, и звуки шагов эхом раскатывались во все стороны. Каждый раз, оступаясь, Конвей думал, уж не само ли колено решило подвихнуться, чтобы дать ему возможность упасть и лежать, и отдыхать... Но он не падал. Он хотел стоять рядом с Эго, смотреть на его стальное лицо и слушать его бессмысленную речь, когда акустики уничтожат робота или робот уничтожит их всех. Третий вариант — всеобщая победа — казался слишком невероятным, чтобы принимать его во внимание.

Конвей едва осознал, как добрался туда. Он смутно понял, что перестал бежать и что этому должна быть причина. Он стоял, положив руку на ручку двери и задыхаясь опирался о нее плечом. Слева тянулся узкий коридор, по которому он прибежал сюда. Перед ним же лежал широкой коридор, в котором боролись с Эго добровольцы и проиграли, затем с Эго боролись тяжелые роботы, которые теперь валяются на полу поврежденные или просто неуправляемые.

Как бы ясно не было видно происходящее на видеоэкранах, этого нельзя было прочувствовать, если не побывать на месте. Конвей совершенно забыл, насколько высок Эго, пока глядел на него на экране. А он был высок, как каланча. В воздухе висел запах машинного масла и горячего металла, пылинки плясали в конусе света из глаза-прожектора Эго. Он наклонился над упавшими роботами. Он собирался что-то сделать, и Конвей понятия не имел, что именно.

Из левого коридора донеслись шаги и лязг оборудования. Конвей чуть повернул голову и увидел бегущую к нему команду акустиков. Возможно, подумал он, есть еще шанс. Если Эго задержится хотя бы на пару минут...

Валявшиеся на полу роботы все еще подергивались и шевелились в ответ на команды их удаленных операторов. Но упавшему тяжелому роботу не так-то просто снова подняться в вертикальное положение. Эго наклонился к ближайшему из них с каким-то озадаченным видом.

Затем внезапным движением сорвал нагрудную стальную пластину своей жертвы. Его пристальный взгляд погрузился во внутренности робота, изучая блестящие на свету трубки и проводки — такие крупные по сравнению с его собственными печатными микросхемами. Потом он протянул стальную руку, погрузил пальцы в грудь лежащего робота и принялся вырывать из нее одну за другой различные детали, рассматривать их и отбрасывать в сторону. Было что-то ужасное в этой сцене убийства, когда один робот сознательно потрошит другого с каким-то холодным, чуть ли не научным, интересом.

Но, что бы там ни искал Эго, этого явно не было. Эго выпрямился, перешел к следующему, вскрыл ему грудь, наклонился, изучая его внутренности и громко тикая, словно бормоча что-то себе под нос.

Конвей, жестом подозвавший к себе акустиков, подумал: в старину прежде гадали подобным образом. Может, он это делает и сейчас... И еще одна холодная мысль выплыла на поверхность его сознания, мысль, что, возможно, Конвей знает, что довело робота до такой крайности. Возможно, он знал будущее, и в нем слились две противоположности — это знание и давление приказа. Победить в войне — такой был базовый приказ роботу, этим руководствовались электронные мозги Эго, так же как и более сложные нейроны мозга Конвея. Но что, если победа невозможна, и Эго, зная это...

Команда акустиков вырвалась из-за угла и впервые увидела робота во плоти... нет, не во плоти, а в блестящей стали — гигантского, с блистающим единственным, как у Циклопа, глазом. Сержант, задыхаясь, подбежал к Конвею и попытался отдать честь, забыв, что в руках у него оборудование.

Конвей указательным пальцем очертил в воздухе полукруг перед дверью в компьютерный зал.

— Устанавливайте свое оборудование здесь... как можно быстрее. Мы должны остановить его, если он попытается войти.

Эго, распрямившись, перешел от второй жертвы к третьей и заколебался, глядя на нее.

У акустиков оставалось лишь секунд тридцать. Они начали собирать свое оборудование еще на бегу, и теперь с быстротой и точностью роботов заняли позицию у входа в зал, которую указал им Конвей. Он стоял у самой двери, глядя на их спины, пока они собирали свое оружие — последнюю линию защиты между Эго и компьютерами.