Ловушка под омелой - [44]

Капитан хмуро всматривался в мое лицо и, казалось, следил за любыми изменениями в его выражениях. Ему более чем не нравилась эта тема.

– Хлоя, я не нянька и не дуэнья, – изо всех сил стараясь смягчить тон, продолжил он. Но все равно получилось резковато. – У меня есть очень важная работа, и она потребует моего полного внимания. Твои свидания и обжимания под луной никак не входили в мои планы.

– Ты тоже никак не входил в мои планы, Андреас, – разозлившись, ответила я. – Если бы ты не поцеловал меня в ту ночь, я бы продолжила свою спокойную жизнь, а не таскалась за тобой повсюду.

– Я поцеловал? – не повышая голоса, но довольно холодно спросил он. – Это ты сделала и перечеркнула все, чем я хотел и должен был заниматься!

– Я не целовала тебя! – повторила я, закипая. – Да и с какой стати? Ты мне даже не нравишься совсем! Чопорный, холодный, безэмоциональный…

Понимала, что мои слова несправедливы, но остановить их поток не смогла. Взгляд Андреаса потемнел, ноздри слегка раздулись, не обещая мне ничего хорошего. Все, теперь он точно не позволит мне встретиться с Джерсом. Хотя бы из вредности. Мы притихли оба, поскольку мимо проходили несколько студентов, явно заинтересовавшихся нашими нетихими разборками. За это время градус нашего гнева немного понизился.

– Никто из нас не хотел этого поцелуя, Дрей, – раздраженно, но уже без криков сказала я, пытаясь успокоиться. – Ни ты, ни я. Мы оказались под омелой случайно, и все, что произошло после, – это ее магия. Я уверена, что ты испытывал ту же тягу ко мне, что и я к тебе, и эта тяга была волшебной, искусственной, если хочешь. Где-то в своих расчетах омела явно промахнулась. Чем ссориться по этому поводу, давай лучше решим, как хоть немного облегчить наше положение.

– Я повторяю, Хлоя, – сказал Андреас, который только спустя несколько секунд, после того как я назвала его сокращенным именем, перестал хмуриться, – у меня есть важная работа…

– Да ты как механизм какой-то повторяешь одно и то же! Твои дела важнее, а как же я? – вновь начала заводиться я. – Это несправедливо, в конце концов! У меня тоже есть жизнь, и я не хочу отказываться от ее подарков только потому, что ТЕБЕ надо!

– Это Джерс подарок? – искренне удивился капитан, и эти слова задели меня за живое. Я почувствовала, как вспыхнули уши, хорошо еще, что под шапкой их не было видно. Андреас шагнул ближе и вкрадчиво заговорил: – Ты неосмотрительна в выборе друзей, Хлоя. Тебе не понравятся мои слова, но я все равно скажу. Джерс заносчив, самолюбив и эгоистичен. Насколько я понял, он не обращал на тебя ни малейшего внимания до того самого выступления, которое так поразило всех и выгодно выставило тебя в глазах обитателей академии и гостей. Только с тех самых пор он начал увиваться за тобой.

Каждое слово капитана причиняло боль и на каждое хотелось ответить, уколов его побольнее в ответ, но я почему-то не могла. Мое молчание дало Андреасу возможность продолжить:

– Твое нетерпение и увлечение им столь явно, что не делает тебе чести. Иногда это выглядит так, словно ты готова броситься ему на шею и повиснуть там, чтобы он, не дай бог, не убежал. Ты смотришь на него, как на божество какое-то, а он этим откровенно упивается. Твои глаза слепы, и ты не замечаешь этого, но вот твоя подруга Ким, похоже, разделяет мое мнение о Джерсе. Так вот, Хлоя, тебе не стоит бояться, что он передумает и не дождется тебя, потому что если Стивенс так поступит, то это только к лучшему. Мужчина, влюбленный в женщину, готов ждать сколько угодно! Это он должен бояться, что ты потеряешь к нему интерес. Это он должен проявлять во всем инициативу. Это он должен искать пути решения проблемы, мешающей вашему свиданию.

После такой отповеди на глаза навернулись невольные слезы, и я попыталась их спрятать. Слова капитана прожигали душу, сдавливали сердце и вызывали желание спрятаться и больше никогда не видеть его лица. Такого унижения я еще никогда не испытывала. Пропало всякое желание отвечать ему.

– Мне кажется, ты заслуживаешь лучшего, – тихо добавил он. – И еще… я умею кататься на коньках.

Мне показалось, Андреас хотел еще что-то сказать, он шагнул ближе и попытался коснуться моего плеча, но опустил руки, а потом выдохнул и развернулся обратно к корпусу.

Дальше я брела за ним, не разбирая дороги и постоянно прокручивая все, что сказал Аведа. Было очень стыдно, но и обида на капитана становилась все сильнее. Он не имел права всего этого говорить. Он не имел права лезть в мою личную жизнь и так нагло меня отчитывать.

Я выросла без родителей и, несмотря на то что миссис Патчис присматривала за мной и старалась дарить всю любовь, на какую была способна, о мальчиках мы с ней никогда не говорили. Были такие темы, которые я не могла обсуждать с ней. Не раз слышала, что многие девушки спокойно могут поговорить со своими мамами об отношениях с противоположным полом. Могут попросить совета, могут поделиться душевными переживаниями. У меня же взрослого, способного направить в этом вопросе, никогда не было.

Прилежная учеба, вполне сносное поведение и уже выбранное место в жизни, скорее всего, говорило моей наставнице о том, что я достаточно взрослая, для того чтобы самостоятельно разбираться с любыми проблемами. За годы, прожитые в академии, я не проявляла особенного интереса к кому-либо из студентов, возможно поэтому этот вопрос никогда и не обсуждался. После слов капитана мне впервые захотелось поговорить об этом. Но, к сожалению, только не сейчас. Не хватало почувствовать себя еще более униженной, ведь Андреас волей-неволей услышит этот разговор.