Ловушка на Заркасе - [35]

Он достал из сумки инструмент вроде стетоскопа, оканчивающийся раструбом, воткнул наконечники в уши и стал прослушивать всю стену метр за метром, сознательно выбирая места, покрытые металлическими пластинками.

Сначала он ничего не слышал, не привыкший к особой тишине своего аппарата. Ему казалось, что у него уши заткнуты ватой. Потом он заметил жужжание, такое слабое, что сначала принял его за шум собственной крови. Он убрал аппарат и заткнул уши пальцами: жужжание прекратилось.

Он снова стал слушать, медленно продвигаясь вдоль стены. Он отметил точку, где жужжание было сильнее всего и вернулся к сумке. Он достал нечто вроде прямоугольного экрана, полированного и сероватого, как зеркало без амальгамы, включил батарею и приложил экран к стене. Появилось световое туманное изображение, как на экране видео до настройки.

Мало-помалу он добился более ясного изображения. Экран стал окном, через которое Дарсель мог видеть соседнее помещение, сам оставаясь невидимым.

Он смотрел прямо в холл отеля. С бьющимся сердцем он смотрел на заркасский силуэт у двери, застывший в легком наклоне, словно он собирался униженно раскланиваться перед невидимым посетителем. Тяжелые занавеси были задернуты и только одна лампа горела на конторке. Других Треугольных не было видно.

Дарсель сложил свое оборудование и провел рукой по лбу. Он тут же вспомнил, что на нем кожа королевы Ээлан, так что беспокоивший его пот мог беспрепятственно стекать по его носу внутри мумии.

Он вернулся на галерею и поднялся на следующий этаж. Он успешно миновал маленькие комнаты, украшенные, как бонбоньерки, вошел во внутренние комнаты и возобновил свои маневры.

Здесь жужжание было сильнее. Он пристроил экран и увидел пустую комнату с пыльными следами на полу, с голыми стенами, запачканными разноцветными пятнами и брызгами.

Он перешел в другую комнату и долго смотрел на что-то вроде чулана со множеством полок. На полках стояли в полном порядке и подобранные по категориям крошечные предметы старинной формы. Некоторые напоминали катушки, другие — стеклянные шарики, третьи походили на булавки с красной головкой, четвертые еще на что-то… Он сделал трансфото и пошел дальше. Он вошел в туалетную, где над умывальником стоял аппарат для соскабливания кожи и смягчающие средства. Он бросил неодобрительный взгляд на обшитые пластиком стены: лучи его аппарата не пройдут сквозь пластик. Но у него было кое-что в сумке. Через четверть часа микродрель вырезала отверстие, достаточное, чтобы приложить экран прямо к бетону.

Сначала он решил, что увидел морг или пыточную камеру. Безногий Треугольный висел на шнуре, перекинутом через блок на потолке. Ноги его валялись отдельно на полу. Подальше висел другой каркас, обезглавленный. Стены были увешаны руками, ногами, изуродованными торсами, повешенными на крючьях, как мясо в лавке. Все было покрыто тучей голубых мух.

Зрелище было так ужасно и навязчиво, что Дарселю показалось, что он чувствует запах разложения, но после минутного размышления понял, что все эти анатомические детали искусственные. Там, где они были покрыты кожей, они ничем не отличались от настоящих, но раны были чистыми и в них отчетливо различались внутренние механические детали.

«Роботы», — внезапно пронеслось в голове Дарселя. — «Но тогда почему там мухи?»

Стиснув зубы, Дарсель начал понимать ужасную реальность. Вытаращив глаза, он смотрел, как собираются кабели, перекинутые через блоки, видел, как собираются из кусков ноги, как части их входят одна в другую.

Тело, повешенное за шею, спустилось ниже, ноги, подтягиваемые кабелями, поднимались к нему. Мало-помалу воссоздалась высокая марионетка-девушка с невыразительным лицом и пустыми орбитами глаз. В эти орбиты влетали и вылетали мухи, деловитые и старательные, как пчелы в улье. Некоторые составляли цепочку и протаскивали крошечные металлические шайбы, другие тянули проволочки внутрь черепа, в квадратные отверстия на груди собираемого манекена.

Очевидность поразила Дарселя, как удар кулака: эти мухи и были Треугольными! Эта раса разумных насекомых отлично понимала, что в своем истинном виде они не завоюют доверия заркасцев. Муха — посланник! Муха — военный министр! Бронированный отряд мух-солдат! Сначала это вызывало смех, а потом ужас. И от ужаса к ненависти…

Каждый Треугольный, прогуливающийся по городу, являлся бесподобным аппаратом, приводимым в действие экипажем в несколько сот индивидуумов.

У Дарселя закружилась голова при одной мысли о решенных технических проблемах синхронизации движений, передачи речи, моргании век, мимики, мельчайших жестов.

Теперь он понял несколько скованные движения мнимых заркасцев, которые были настоящими ходячими взводами.

Обливаясь потом, он делал снимок за снимком и остановился только, когда израсходовал все свои бобины. Затем он собрал инструменты, стараясь не производить ни малейшего шума, и пошел обратно. Ему нужно было еще кое-что сделать.

Он выбрал замеченный ранее чулан и начал с помощью микровибрационного бура просверливать крошечное отверстие в стене.

7

Лоран метался в жару. Услышав шаги, он открыл один глаз.