Ловушка для вора - [57]

— Надо валить отсюда, — сказал он сам себе. — Пустырь, конечно, пустырем, но выстрелы кто-то мог услышать — жилой район неподалеку — и позвонить в милицию. Если это так, то гостей надо ждать с минуты на минуту.

Очевидно, и мысли нападавших двигались в том же направлении. Действовать они стали куда более активно, чем раньше. Когда Щукин в очередной раз поднял голову, пуля, свистнувшая совсем рядом, заставила его упасть на землю. За секунду до своего падения Николай успел заметить, как двое поползли в разные стороны.

«Обогнут машину, — догадался Николай, — один слева, другой справа. Тогда я уже никуда не денусь. А этот… их страхует».

Прикрывая руками голову, которая вдруг стала ощущаться как очень уязвимое место, Щукин перебрался к багажнику и, высунувшись из-за него, начал, не теряя драгоценных мгновений, поливать огнем троих залегших неподалеку от него людей.

«Патроны»… — мелькнула в голове Николая отрывистая мысль, и тут же пистолет замолк.

— Кончились, — вслух договорил Щукин, несколько раз вхолостую щелкнув курком. — Вот это уже и в самом деле конец… Хотя…

Он бросился к косухе Матроса в надежде, что там найдется еще одна обойма.

«Успею, — стучало у него в голове, — или нет?»

«Матрос ведь, перед тем как сесть в машину — там, во дворе дома, — копался в багажнике, — подумал вдруг Николай, — вполне возможно, что для него там оставили какое-то оружие…»

Обоймы в карманах куртки не было, однако рука Николая нащупала другое — небольшой тяжелый металлический предмет, представляющий собой неправильной формы шар с рифленой, знакомой и приятной для пальцев поверхностью.

Сорвав чеку, Николай досчитал до пяти и, приподнявшись, швырнул гранату туда, где, по его расчетам, должны были находиться противники.

Ужасающий грохот потряс землю — Щукин ощутил, как завибрировала почва под его ногами. Ощущение было не страшное и до боли знакомое еще по службе в армии — так рвется своя граната.

Взрыв и большой сноп пламени, возникшие в нескольких метрах от Щукина, выбили стекла в окнах машины с правой стороны, а уцелевшие окна раскрасились мерцающим пунцово-желтым цветом.

Щукин вскочил на ноги, схватил ставшего вдруг страшно тяжелым Матроса поперек туловища и, открыв ногой дверцу, затащил его на заднее сиденье автомобиля, пристроив рядом с Лилей. Сам же, захлопнув заднюю дверцу, прыгнул на водительское место. Лиля все еще сидела на заднем сиденье, уставясь ничего не видящими глазами в черную пустоту перед собой.

Автомобиль завелся сразу. Воздав хвалу качественной импортной технике, Николай резко дал задний ход, и автомобиль, разворачиваясь, завизжал тормозами.

Два или три выстрела ударили в багажник, Николай успел отметить это — значит, кто-то, кроме него и Матроса, остался в живых после взрыва, — а следующая пуля, пробившая заднее колесо, отчего автомобиль сильно занесло в сторону, заставила Щукина нажать на тормоза, чтобы избежать столкновения с фонарным столбом, вырастающим в лобовом стекле с невероятной скоростью, на котором не горел ни один фонарь.

Жалобно завизжав, машина остановилась и словно умерла — во всяком случае мотор никак не хотел заводиться.

Грохнул еще один выстрел.

Глава 12

Щукину ничего не оставалось, как выкатиться из машины и откатиться за фонарный столб. Тот, кто стрелял сзади, метил точно в Николая — последний понял это после того, как еще две пули разнесли зеркало заднего вида в салоне, совсем немного разминувшись с щукинской коротко стриженной головой.

Николай осторожно огляделся. Невесть когда поднявшийся ночной ветерок рвал лоскутки пламени, возникшие на месте недавнего взрыва, повсюду, словно сломанные куклы, валялись человеческие трупы.

Щукин выругался.

«Не мое все это, — подумал он, — совсем не мое. Стрелять да по канавам валяться с гранатами за пазухой — это больше подходит для тупых орангутангов из уличных банд. Хотя и невредно иногда разогнать кровь, я все же предпочитаю работать головой, а не кулаками…»

Неподалеку от него кто-то шевельнулся, и вновь полыхнуло огнем. Выстрел Николай услышал только тогда, когда пуля с хищным треском впилась в древесину столба, за которым он прятался.

— Пора с этим кончать, — пробормотал Щукин, у которого мороз пузырил кожу от постоянного напряженного ожидания воя милицейских сирен, — но как? Уйти одному — это можно, но тогда Лиля останется, ее с собой я не могу тащить. Да и этот тоже… Матрос.

На Матроса, в сущности, Щукину было наплевать. Он бы оставил его в машине, тем более что прямая угроза жизни бедового Саньки уже миновала — рана Матроса была перевязана, а сам он находился в глубоком обмороке, спасавшем его от возможных глупостей, которых Матрос, находясь в наркотическом трансе, и так натворил порядочно.

Но вот Лиля…

Если бы Николай оставил ее в машине, то — вполне возможно — бесчувственную девушку забрали бы те, кто за ней пришел, или подоспевшие менты отвезли бы ее в ближайший участок для последующих разбирательств и передачи папаше-толстосуму. В этом смысле Щукин за Лилю не опасался. Да и вообще — никаких чувств по отношению к ней он не испытывал, а заботился прежде всего о своей репутации: что будет, если он сбежит сейчас, не выполнив того, что обещал выполнить?