Ловушка для вора - [30]

— Это кто? — спросил Щукин, когда они с Ляжечкой остались одни.

— Не обращай внимания, — махнул рукой Ляжечка, — он мне помогает. Посредник между мною и… теми, кто мне дело заказывал. Заказчиками…

Николай пожал плечами.

— Помогает так помогает, — сказал он. — А где?..

— Кто? — не понял Ляжечка.

— Девчонка.

Ляжечка кивнул на дверь, которую Щукин сразу и не заметил в полумраке комнаты. Дверь была намного массивнее, чем та, через которую Щукин попал в эту комнату, и заперта на металлическую щеколду. Николай шагнул к двери, с лязгом отодвинул щеколду и открыл дверь.

Когда он заглянул в комнату, то ничего не увидел. Понял только, что комната совсем крохотная — вроде чулана или сельского нужника.

«Последнее — скорее всего, — подумал Щукин, невольно отступив на шаг назад, — судя по запаху… Как тут кто-нибудь может находиться? В такой вони даже тараканы передохнут».

Щукин подождал немного, надеясь, что его глаза привыкнут к темноте, но и через минуту он, кроме смутных очертаний, ничего не увидел.

— Где свет включается? — спросил он у Ляжечки.

— А нигде, — ответил тот.

Николай достал из кармана зажигалку.

— Ничего себе, — негромко проговорил он, — прямо как в гестапо у вас. Тебя бы, Толик, в такой антисанитарии держать, да еще без света — посмотрим, что бы ты запел.

— Да ничего не запел, — зевнув, ответил Ляжечка, — девчонке-то все равно. Она давно не обращает внимания на такие неудобства…

Щукин чиркнул зажигалкой, и на мгновение комната осветилась зыбким оранжевым пламенем. В неровном свете стала видна лежанка — такая же, как и в первой комнате, на лежанке сидела хрупкая девушка лет двадцати и, не двигаясь, смотрела в темное пространство. Щукин вздрогнул и поморщился от такой картины.

— Эй! — позвал он. — Как тебя зовут?

Девушка не ответила. Лицо ее было довольно привлекательным, несмотря на сильную бледность, многочисленные потеки грязи и всклокоченные волосы. Щукин снова окликнул ее, но она даже не шевельнулась.

Порядком нагревшаяся зажигалка начинала жечь Николаю пальцы, но он шагнул вперед, чтобы в освещенный участок комнаты попала девушка целиком, а не только лицо.

Одета девушка была в спортивный костюм, кажется, точно такой же, какой был и на неприметном человеке, но на ней он сидел мешковато, хотя и не скрывал неких довольно приятных выпуклостей изящной фигуры.

«А она ничего, — невольно подумал Щукин, — если ее отмыть да приодеть… Да накормить… С такой я бы отдохнул пару недель в Сочи… Или еще где… Только вот почему она молчит и вообще — почему так странно себя ведет? Перепугалась? Или ушла в себя — так бывает от сильных переживаний у людей с особенно чувствительной психикой, к которым я, слава богу, не принадлежу…»

— Эй! — громче проговорил Николай. — Как тебя там?.. Посмотри на меня!

Девушка вздрогнула и повернула к Николаю бледное лицо. Он всмотрелся в ее мутные, ничего не выражающие глаза и спросил снова:

— Как тебя зовут?

— Лиля, — ответила она, медленно выговаривая каждый звук.

Щукин помедлил, думая, что бы такое ему еще спросить у странной девушки. Ему казалось, что если он поговорит с ней, то причины ее необычного состояния хоть немного разъяснятся.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Двадцать… лет.

— Ты откуда?

Девушка Лиля открыла было рот, видимо, чтобы ответить, но тут ее лицо перекосила судорога, и с губ ее сорвалось только хриплое нечленораздельное восклицание. Она передернула плечами, будто ее внезапно пронзил ледяной могильный холод, и рванулась, словно хотела подняться, но осталась сидеть на месте.

— Не понял… — нахмурился Щукин.

Позади него скрипнула дверь. Щукин обернулся и увидел неприметного человека, входящего в комнату. Под мышкой у него был какой-то небольшой предмет, завернутый в темную ткань.

Заметив, что Щукин стоит на пороге комнаты, где содержалась пленница, неприметный поморщился и как-то странно посмотрел на Ляжечку.

Ляжечка тотчас вскочил и, колыхая налитым пузцом, подбежал к Щукину.

— Чего она такая? — спросил Николай.

— Потом, потом, — засуетился Ляжечка, — сейчас некогда… Надо готовиться к отъезду, а то времени совсем мало осталось, время поджимает, а мои заказчики, ты понимаешь, не любят ждать, а ведь мы опаздываем, а они не терпят, когда кто-нибудь опаздывает…

Бормоча подобную чепуху, Ляжечка мягко, но настойчиво вытеснил Щукина с порога темной комнаты и запер массивную дверь.

— Потом все по порядку объясню, — пообещал Ляжечка, — а пока надо приготовиться к фотографированию…

— Какому фото?.. — удивился Николай. — Кого фотографировать-то собрался?

— Тебя, — сказал Ляжечка и кивнул на неприметного человека, который, достав откуда-то треногу, располагал на ней предмет, принесенный с собой, оказавшийся фотоаппаратом.

— Мы так не договаривались, — быстро сказал Щукин, — херня какая… С какой стати мне фотографироваться?

— На документы, — объяснил Ляжечка, — мои заказчики люди серьезные. Поедешь с новыми документами — под полным прикрытием, понял?

— Да?..

Щукин понимал, что это резонно и правильно, но все равно не мог расслабиться.

«Новые документы — это хорошо, — подумал он, — но ведь рожа моя на них будет старая, а это уже не очень хорошо. Это плохо, можно сказать… Моя рожа в этой местности уже засветилась, и кто знает — может быть, и в Питере на меня ориентировки получены… Да не может быть, а скорее всего… Надо как-то…»