Ловушка для пиратов, или Ожившая планета - [26]

— Чего? У них вокруг чудесные меховые зверюги! Дудки, пусть радуются, что хоть собаки под боком.

— Шинид…

Голос Эйслинг приобрел обертона, по которым Шинид безошибочно опознала надвигающуюся грозу.

— Ой, ну ладно. Хотя ты так трудилась, чтобы связать эти одеяла, а теперь они насквозь провоняют псиной.

— Тогда ты поможешь мне постирать их. Теперь позови этих людей на ужин.

— Поедят снаружи.

— Шинид!

— В комнате места нет, Эйслинг. Сами выйдем к ним. Кстати, ты можешь здорово помочь советом парню, который укокошил лису, как лучше зашить шкурку. А то наделал в ней дыр, пока свежевал тушку.

На следующее утро, ещё засветло, приехали Лайэм Малони и Шимус. Собаки приветствовали их радостным воем. Собачьи вопли разбудили гостей, которые со стонами принялись разминать затекшие конечности и громко сетовать на холод. Доктор Эрсол непрестанно чесался.

— Если я заработал аллергию из-за блох, я вас по судам затаскаю, — заявил он Шинид.

— На Сурсе блох нет, — сказала Эйслинг. — Слишком холодно. А если бы и были, то вы могли подцепить их с лисы, и нечего пенять на собак. Шинид ухаживает за ними тщательней, чем вы за собой.

— Пожалуй, собаки сегодня останутся дома, — произнесла Шинид с сильным ирландским акцентом, на котором разговаривала с тех пор, как на их голову свалились инопланетники. — Слишком мало снега. Нет, мистер Малони, мистер Рурк и я поедем на кудряшах. Боюсь, что вам, дорогие джентльмены, придется прогуляться на своих двоих.

Она смерила взглядом троих мужчин, которых привели Лайэм и Шимус. Ее не впечатлило ни их великолепное оборудование, ни обмундирование.

Шимус не обратил на её слова ни малейшего внимания. Он заговорил с остальными таким сердечным тоном, какого они не слышали с самого прибытия на Сурс.

— Эта женщина зарывает свой талант в землю. Ей следовало бы быть генералом на службе Компании, такой у неё тяжелый характер.

— Те, кто оскорбляет животных, могут обойтись без их услуг, — парировала Шинид.

— Так-то оно так, — ответил Шимус, — но они только будут задерживать нас — чечако, чего с них взять? Они могут взять матушкину Сидху и папиного Оусика.

— Раз на то пошло, кто-то может поехать на Дарби. Она осторожная девочка.

— Прекрасно, — резюмировала Шинид. — Вы трое поедете на кудряшах. А эти браконьеры пойдут пешком.

Когда всадники наконец взобрались на кудряшей, все восемь гостей поехали — и пошли — к востоку. Через два часа сердце Шинид смягчилось. Вчера она хорошенько помяла двоих браконьеров. Инопланетники исстрадались этой ночью среди собак — отчасти потому, что боялись их, отчасти потому, что собаки все время порывались лизать их лица и сопеть под ухом, так что гости беспрестанно ворочались и натягивали одеяла на голову. Когда браконьеры начали шататься и падать все чаще, Шинид посадила их на кудряшей, предварительно ссадив двоих новоприбывших.

Вскоре они добрались до места. Вчера она разоружила доктора Эрсола и де Пью, и хотя теперь у нее, Шимуса и Лайэма были кинжалы, короткие копья и луки со стрелами, остальным троим — Муни, Клотворти и Минку — было отказано даже в этом.

— Блин, да тут больше десятка кроликов, — сказал Эрсол, вглядываясь в нору, где сидя или лежа поджидали их кролики.

— Конечно. Расплодились с весны, — ответила Шинид.

— Значит, вы теперь заколете их или застрелите из лука? — спросил кто-то.

— Отнюдь.

Она бережно подняла кролика за шкирку и свернула ему шею, говоря:

— Спасибо, маленький братик, что ты отдаешь свою жизнь для того, чтобы мы могли жить, чтобы твоя плоть кормила нас, а мех согревал. Мы чтим тебя.

— Чего-чего? — Найджел Клотворти (аналитический отдел) удивленно повернулся к своим спутникам.

— Она разговаривает с кроликом, а не с тобой, лопух, — ответил де Пью.

— Мы что, должны разговаривать с кролями?

— Ага. Эй, Шинид, детка, может, косой хочет сказать, что он не желает, чтобы ты свернула ему шею, и уж вовсе не сошел с ума настолько, чтобы превратиться в меховую шапку, а? Может, отпустишь его, предварительно извинившись?

— Они пришли сюда… — Шинид прервалась, с тихим хрустом ломая шейку очередному кролику и бормоча те же благодарственные слова, а потом продолжила:

— Потому что пожелали умереть. Кролики плодятся без меры. Они болеют, стареют, не могут устроиться и найти своего места. А ведь они такие чувствительные и сразу впадают в отчаянье, если что-то не выходит. Кролики знают, что мы найдем им применение, потому и приходят. Так же и остальные животные, просто кроликов приходит больше всех.

— Алисы? — спросил Эрсол, не отрывая взгляда от её темных глаз.

— Лисы никогда не отчаиваются. Но иногда болеют, ну и, конечно, стареют. Или им не хватает еды, и они решают стать жертвами.

— Звучит диковато. Конечно, выживает сильнейший, но обычно все хотят жить.

— Да, — согласилась Шинид. — Обычно. А не стыдно убивать зверя, который не хочет умирать, а? Ее мрачный взгляд буквально пронизал Эрсола.

— По-моему, это неспортивно, — заметил Минк, второй охотник.

— Убийство — дело серьезное, — пожала плечами Шинид. Она протянула ему кролика, которого только что подняла с земли. — Теперь попробуйте вы. Постарайтесь сломать шею чисто и поблагодарите его, прежде чем убить, чтобы он услышал вас.