Ловушка для «Осьминога» - [11]

Но посмотреть на карту Кунину не удалось. Едва он вошел в штурманскую рубку, как с левого крыла, где стоял вахтенный матрос, донесся крик:

– Ракета! Красная ракета!

III

Они вернулись в Кронборг только к обеду, побывав в совхозе «Синегорье», где уже оплакивали погибшего Володю Рыбина.

Колмаков, который был в гражданской одежде, держался во время первичного расследования как бы в стороне, тем более, что он вполне мог сойти за представителя прокуратуры, которая всегда присутствует в случае обнаружения трупа при подозрении в убийстве.

Опросили сослуживцев Рыбина по гаражу, совхозного диспетчера, который выписывал ему путевку в Канельярви. Всем до единого бойцам студенческого строительного отряда показали для опознания фотографию неизвестного пока убийцы – он так и остался неизвестным, никто его в совхозе «Синегорье» не видел.

Уже пришла из Ленинграда справка: Ханжонкин Петр Елисеевич в городе не значится. Нашли кассиршу с Финляндского вокзала, которая подтвердила, что именно она выписывала сезонный билет до станции Ольгино, обнаруженный в кармане незнакомца, но вот кому выписывала – не помнит.

В час дня на место происшествия прилетели генерал Третьяков и начальник войск пограничного округа. После короткого совещания на месте группа вернулась в Кронборг, откуда Лев Михайлович уехал в Ленинград, напомнив майору Колмакову о том, что он должен обязательно разобраться с «бешеным бульдозером» на заставе имени Петра Игнатенко.

– Попробуйте рассмотреть эти события как звенья единой цепи, – сказал в заключение Третьяков. – Здесь явно один почерк. А вот что этот таинственный противник хотел нам «написать» – это надо думать. Обмозгуйте все и с наших, и с пограничных точек зрения. Заодно побывайте на своей заставе.

На родной заставе Колмаков последний раз был два года назад. Там уже, конечно, новые парни, и командир с замполитом ушли на повышение, разве что остался прапорщик Никита Авдеевич Колов, бессменный старшина заставы № 1, который почти двадцать лет назад учил уму-разуму и Артема Логинова, и его самого, и Петра Игнатенко, которого давно уже нет в живых.

Для всех эта прекрасная белая ночь была трудной и бессонной, и Завалишин отпустил своего заместителя и гостя домой, наказав им пораньше лечь спать, чтобы со свежими головами выехать поутру на заставу № 1.

Артем жил на Приморской набережной, там, где кончался старый город, и за парком, который украшал живописный пруд, начинались двенадцатиэтажные башни новых жилых кварталов.

Настя, жена Артема, ждала мужа и гостя – стол в гостиной был почти накрыт. Она сразу же забросала Колмакова вопросами о Тамаре и Галине, и Николай, отвечая ей, ходил следом из кухни в комнату и обратно, пока Артем шутливо не прикрикнул на них: мол, успеете наговориться за столом – и потащил Колмакова на балкон – покурить.

– И что ты обо всем этом думаешь? – сразу же спросил он у Николая.

– Пока ничего определенного. Но шеф мой прав: один почерк. Более того, надо ждать новых происшествий.

– Не каркай, – Артем толкнул Николая в бок, – с меня и случившегося довольно.

– Что тебе известно о новой конторе в Сканди­навии?

– Не больше, чем вам, Коля. Мы то и дело натыкаемся на следы ее деятельности, знаем, что где-то в окрестностях портового города Ухгуилласун действует организованная ею шпионско-диверсионная школа, которую они условно называют Ликеем, но вот под какой крышей упряталась сама фирма – увы… Это больше по вашей части, дружок.

– Нам только известно, что заправляет всем этим делом человек, хорошо знающий местные условия и свободно владеющий финским и шведским, – сказал Николай. – Видимо, собственный, скандинавский кадр. Доморощенный, так сказать.

– Этого явно недостаточно, – с сомнением покачал головой Артем – Ну да ладно – о делах после. На заставе вдоволь наговоримся. Выезжаем туда в семь утра.

– Мужчины! – позвала Настя. – Руки мыли? Бы­стренько в ванную!

Едва уселись за стол, пришла Алена, дочь Логиновых, ровесница Галинки. Она тоже недавно окончила восьмой класс.

– Надумала, Аленка, куда пойдешь учиться? – спросил ее Николай.

– В девятый класс. А закончу школу, приеду к вам в Ленинград. Хочу в университет, на биологический, как мама.

– А как дела у Пети?

– Получили письмо – уезжает на сборы в Закавказский округ, – ответил Артем. Петр учился в Высшем пограничном училище в Подмосковье.

Из кухни появилась Настя с блюдом, на котором исходили ароматом цыплята табака.

«Не берут ее годы, – подумал, искренне любуясь женой друга, Николай. – Ведь уже под сорок ей, а выглядит как старшая сестра Аленки…»

Логинов налил в бокалы легкого вина, Аленка – «фанты» из запотевшей бутылки. Все повернулись к портрету Петра Игнатенко.

– За тебя, Петро, – сказал Артем.

В этом доме так пили всегда. Первую рюмку – за Петра Игнатенко. И ничего странного в этом не было. Ведь Настя была прежде женою Петра, а курсант Петр Игнатенко, будущий офицер-пограничник, его сыном.

IV

Это кафе на улице Башмачников открылось недавно. Владельцы назвали его «Подворотней» и сделали не только питейным заведением, но и выставочным залом для вернисажей, на которых демонстрировались «шедевры» сверхмодного направления поп-арта, которое бойкие искусствоведы определили как гиперреалистическое.