Ловушка для орла - [130]

Не все, конечно. Немало было бойцов, которые, наставив острые пики на всадников, пытались обороняться. Дэвида едва не пронзил острием один из отчаянных воинов, и он лишь в последний миг успел дернуть поводья лошади, уводя ее в сторону. Но упрямица все же взвилась на дыбы, едва не получив удар копья в брюхо, и Дэвиду с трудом удалось заставить это неспокойное животное развернуться, чтобы при падении оно не растоптало нападавшего. Проклятье, Дэвид успел заметить на щите шотландца изображение башни Маклейнов, а они были для него почти своими. Но кто о таком думает в схватке? Дэвиду было горько убивать тех, с кем он некогда жил на острове Малл. Поэтому, изо всех сил пришпоривая лошадь, он заставил ее миновать участок, где видел на щитах герб Маклейнов.

И тут же оказался в окружении диких Маккеев. Надо же! Что, этих он тоже должен щадить? Маккеи не узнали в нем того, кто еще недавно плясал с ними крока-мол у башни Бхайрак, и стали окружать всадника. Дэвиду пришлось вступить в схватку, пока брошенное кем-то копье с гулким стуком не вонзилось ему в щит, оттянув руку вниз. На него сыпались все новые удары, он едва успевал их парировать. Спасала лошадь, которая брыкалась и лягалась, на время освободив пространство вокруг рыцаря. Сейчас, в простом облачении ратника, Дэвид не воспринимался нападавшими как ценный трофей и вскоре ощутил удар такой силы по наколеннику, что нога словно онемела и стала бесчувственной. Дэвид яростно вскрикнул и изо всех сил стал бить клинком ближайшего воина, нанося удары по его плоскому шлему. Такие цилиндрические шлемы с плоским верхом уже давно никто не использовал, противник явно достал его из каких-то дедовских закромов, но свое дело он сделал, ибо Дэвид видел, что рухнувший на землю шотландец был им просто оглушен, а не убит.

Обычно, когда строй распадается, сражение превращается в ряд отдельных хаотических схваток. И пока Дэвид озирался, кружа на коне, на него напал один из пеших шотландцев, причем поразительно ловкий и быстрый, свирепо орудовавший длинным шестом.

Дэвид не сразу сообразил, что этот шест в руках противника — не что иное, как пятиярдовая[70] пика на швейцарский манер, какими рассчитывал сокрушить англичан король Яков. Но за время боя с нее срубили длинное стальное острие, и теперь это был обычный шест, который тем не менее в руках опытного бойца тоже оказался опасным оружием. И когда пеший противник с размаху ударил им Дэвида по голове, в глазах у него потемнело, ремешок натянулся, впившись в горло, и разорвался, а каска отлетела в сторону. Дэвиду пришлось пригнуться, когда шест снова пронесся над ним. Но при наклоне он все же успел задеть противника по глазам, ослепив его. Тот взвыл, но Дэвид проехал вперед и уже не оборачивался.

Однако теперь, когда голова Дэвида была обнажена, его узнали.

— Хат! — услышал он чей-то голос слева от себя. — О, это ты, предатель Хат! Сражайся со мной, негодяй, и умри!

Кричали на гэльском. Обернувшись, Дэвид увидел, что на него движется пеший рыцарь в вороненых доспехах. Его лицо было скрыто за решетчатым забралом, в руках был шипастый кистень, которым умели владеть далеко не все горцы. Но этот явно был мастером боя, и, когда сильный удар пришелся Дэвиду в бок, да так, что острые шипы пробили кольчугу и вонзились в плоть, а потом последовал рывок, он закричал.

Дэвид даже не помнил, где и когда потерял свой щит, поэтому, не имея возможности защитить себя от ударов, просто послал свою лошадь на рыцаря и сбил его.

Подняться после такого падения в доспехах не всякий может, но этот встал быстро и, все еще удерживая кистень, развернулся, высматривая Майсгрейва.

— Иан Райвак, я здесь! — позвал его Дэвид.

Он сразу узнал неудачливого жениха Мойры по его вороненым доспехам, какие видел на нем еще раньше, узнал и эту яростную манеру сражаться кистенем с тяжелыми шарами. И все же это не спасло Райвака, когда Дэвид, согнувшись, на ходу с силой вонзил свой меч в щель его забрала. Когда он выдернул клинок, из решетки забрала ударила темная струя крови.

Сзади послышался рев. Огромный Норман, телохранитель Райвака, летел на Майсгрейва с занесенным клеймором. Дэвид, чувствуя спиной движение, понимал, что не успевает развернуться. Но внезапно сзади раздался звон, потом яростный крик, и Дэвид увидел, как телохранитель Райвака кубарем покатился по земле. Он был еще жив, пытался встать, потом упал.

Дэвид взглянул на своего спасителя. Мимо проехал на косматой крепкой лошади рыцарь Пограничья. В латах и закрытом шлеме его в первый миг было не распознать. При этом он отсалютовал мечом Майсгрейву и поскакал прочь. Дэвид лишь шумно выдохнул, узнав изображение на щите спасителя — сжатую в кулак мускулистую руку. Армстронг! Воин из приграничного клана, в котором скоро должна стать госпожой юная дочь Майсгрейва.

И он должен сражаться с ними? С теми, с кем воевал и водил дружбу? Дэвид чертыхнулся и понял, что с него достаточно.

Оказалось, что он был не единственным, кто решил выйти из сражения. С обеих сторон — и в отрядах Хоума, и в войске Дакра — были воины из англо-шотландского Пограничья, которые нередко враждовали и грабили друг друга, однако имели тесные связи и не сильно горели желанием убивать друг друга в регулярном сражении. Кажется, это понял и Дакр, приказав трубить отбой. Он выполнил свою задачу, спас сына командующего и теперь отводил войска. Так же поступил и Хоум — он стал созывать людей под свои штандарты. Граф Хантли пытался продолжить битву, однако его горцы, отчаянные и сильные в наскоке, но не приученные к долгой схватке и недисциплинированные, больше не желали повиноваться приказам. Можно было видеть, как они уже сейчас собирают брошенное оружие, складывают в колчаны подобранные стрелы, а кое-кто начал обирать тела павших рыцарей, стаскивая с них сапоги и стальные латы.